КОНТУР

Узникам концлагеря «Бухенвальд» было не до наступления весны 1945 года, ибо события апреля слились в один тугой узел сопротивления эсэсовской охране. Гром артиллерийских раскатов приближающейся к Веймару линии фронта наполнял энергией узников, готовивших свое освободительное восстание.
Несмотря на то, что официально Бухенвальд не имел статуса «лагеря смерти», уже с лета 1937 года там начали уничтожать людей. С июля 1937 по апрель 1945 года через лагерь прошло около 250 000 обреченных на смерть. Особенно много заключенных погибло в филиале Бухенвальда – Дора-Миттельбау, где в подземных цехах изготовлялось «оружие возмездия рейха»: «Фау-1» и «Фау-2».
В сентябре 1941 года вблизи лагеря были расстреляны первые советские военнопленные. Позднее, западнее от лагеря, в конюшне СС, появилось расстрельное устройство. По приблизительным подсчетам, было расстреляно около 8000 советских военнопленных, которые не учитывались в статистике лагеря. В январе 1942 года здесь начинают проводить первые медицинские опыты над узниками, в результате которых большинство умерло мучительной смертью. Заключенных инфицировали сыпным тифом, туберкулезом и другими опасными заболеваниями для того, чтобы проверить действие вакцин против возбудителей этих болезней. Эти опыты привели к тому, что к концу года в лагере из 9517 узников каждый третий умер.

В 1943 году в лагере было уже 37 319 человек, из них 14 500 граждан СССР, 7500 поляков, 4700 французов и 4800 немцев и австрийцев. В 1944 году в лагерь привезли Эрнста Тельмана, председателя компартии Германии, арестованного 3 марта 1933 года. Все эти годы он находился в тюрьме гестапо, дожидаясь дипломатических усилий СССР по его освобождению. 18 августа 1944 года Тельман был расстрелян в здании крематория. 24 августа союзники бомбили оружейные предприятия и казармы СС. 2000 узников получили ранения, 388 погибли. В январе 1945 года из польских лагерей прибыли тысячи евреев. Многие из них были смертельно больны, сотни тел остались безжизненно лежать в вагонах. В феврале Бухенвальд стал одним из крупных концлагерей, в 88 филиалах которого за колючей проволокой находились 112 000 узников. Количество жертв лагеря оценивается примерно в 56 000 узников.
Во главе концлагеря, как и должно было быть в нацистском рейхе, находилась супружеская чета извергов Карла и Ильзы Кох. Они заправляли конвейером смерти, перемоловшим десятки тысяч жизней. Даже их коллегам из СС становилось не по себе, когда супруга коменданта лагеря Ильза Кох хвасталась абажурами, изготовленными из человеческой кожи с татуировкой. В то время как Кох упивался властью, наблюдая за ежедневным уничтожением людей, его жена испытывала еще большее удовольствие от мук заключенных. В лагере ее боялись больше самого коменданта. Садистка обычно прохаживалась по лагерю, раздавая удары плетью любому встречному в полосатой одежде. Иногда брала с собой свирепую овчарку и приходила в восторг, натравливая собаку на беременных женщин или узников с тяжелой ношей. Неудивительно, что заключенные прозвали Ильзу «сукой Бухенвальда». Перечислять ее зверства над заключенными займет не одну страницу нашего повествования. Практичней будет закончить обсуждение этой садистской пары наступившим возмездием от взрастившей супругов эсэсовской идеологии. Их людоедское «ремесло» не осталось не замеченным властями.
В конце 1941 года супруги Кох предстали перед судом СС в Касселе по обвинению в «чрезмерной жестокости и моральном разложении», а главной виной супругов было казнокрадство и взяточничество за счет использования рабского труда заключенных. Пытки и убийства были для эсэсовцев нормальным явлением, но получать от этого удовольствие, к тому же скрывая свои доходы от рейха, лицемерная нацистская Фемида считала «безнравственным». Только в 1944 году состоялся суд, на котором садистам не удалось уйти от ответственности. Кох, обвиненный еще и в убийстве пастора, был приговорен к смертной казни. Он был расстрелян во дворе того самого лагеря, где он совсем недавно распоряжался тысячами человеческих жизней. Ильза была виновна в не меньшей степени, чем ее муж. Многие заключенные считали, что Кох совершал преступления под дьявольским влиянием своей жены. В глазах же СС вина ее была незначительна. Садистку освободили из-под стражи. После крушения «третьего рейха» Ильза Кох пряталась, зная, что власти ловят более крупных преступников из СС и гестапо. Она находилась на свободе до 1947 года, когда правосудие, наконец, настигло ее. Американский генерал Эмиль Киль зачитал приговор: «Ильзе Кох – пожизненное заключение».
Однако неожиданно в 1951 году в жизни Ильзы Кох наступил перелом. Генерал Лусиус Клей, верховный комиссар американской оккупационной зоны в Германии, своим решением поверг в шок мировую общественность – он подарил Ильзе Кох свободу. Но садистке не суждено было ею насладиться. Как только она вышла из американской военной тюрьмы в Мюнхене, была арестована немецкими властями и снова пожизненно посажена за решетку. 1 сентября 1967 года «сука Бухенвальда» свела счеты с жизнью – в баварской тюрьме она повесилась на решетке в камере.
С поступлением новых политзаключенных из стран, оккупированных нацистами, антифашисты разных национальностей создавали группы сопротивления. Из этих групп в июле 1943 года был создан Интернациональный лагерный комитет, который под руководством коммуниста Вальтера Бартеля организованно сопротивлялся нацистам. Комитет был основан в больничном бараке, там же проходили его тайные заседания. Позднее комитетом была организована Интернациональная военизированная организация.
В начале апреля 1945 года эсэсовцы в целях ликвидации пытались вывезти из лагеря несколько тысяч евреев. К счастью, осуществить эту акцию, намеченную на 5 апреля 1945 года, нацистам не удалось. Заключенные отказывались выходить на построения, а старших по баракам прятали. В последние недели существования Бухенвальда интернациональная подпольная вооруженная организация заключенных готовила восстание, назначенное на 1 апреля, затем на 8 или 9 апреля. 4 апреля 1945 года части американской 6-й бронетанковой и 89-й пехотной дивизий освободили Ордруф, один из вспомогательных лагерей Бухенвальда. Это был первый нацистский лагерь, который освободили американские войска.
В это время группа заключенных с помощью самодельного радиопередатчика пыталась выйти на связь с американскими или советскими войсками. Этим занимались польский заключенный Гвидон Дамазин, в прошлом инженер-радиолюбитель, и русский военнопленный Константин Леонов. В полночь 8 апреля им удалось передать радиограмму наступающей американской армии и получить ответ. Текст радиограммы гласил: «Союзникам. Армии генерала Паттона. На связи концентрационный лагерь Бухенвальд. СОС. Просим о помощи. Они хотят нас эвакуировать. СС хотят нас уничтожить». Ответ пришел через несколько минут: «Концлагерю Бухенвальд. Держитесь. Спешим к вам на помощь. Командование Третьей армии».
Восстание началось 11 апреля штурмом сторожевых вышек. Восставшие действовали организованно, в составе заранее определенных подразделений, атакуя охрану одновременно в нескольких направлениях. Затем была захвачена комендатура, бывшие заключенные заняли круговую оборону. В тот же день, в 15:15, в восставший лагерь вошли подразделения Третьей армии США. В память об этом событии был учрежден Международный день освобождения узников нацистских концлагерей.

Летом 1958 года поэт-песенник Александр (Исаак) Владимирович Соболев с женой Татьяной отдыхал в городе Озеры Московской области. В тот год в Германии состоялось открытие мемориала Второй мировой войны – концлагерь «Бухенвальд». Сообщение радио о том, что на деньги, собранные жителями ГДР, на территории бывшего лагеря смерти возведена башня, увенчанная колоколом, который должен напоминать людям о жертвах фашизма и войны, и дало толчок к написанию стихотворения.
Как вспоминала вдова поэта, уже через два часа после этого сообщения по радио Александр Владимирович прочитал ей:
Сотни тысяч заживо сожженных
Строятся,
Строятся
В шеренгу к ряду ряд...
Соболев отнес эти стихи в «Правду». По наивности он полагал, что в центральной партийной газете к ним отнесутся с заинтересованностью, особенно если учесть, что война окончилась не так давно, и что автор – фронтовик, инвалид войны второй группы.
Главреду «Правды», сподвижнику Н. С. Хрущева, Павлу Алексеевичу Сатюкову стихи не понравились. К тому же газета партийная, а автор стихов – беспартийный. Произведение не просто вернули безо всяких объяснений, оно было все перечеркнуто редакторскими цензорами.
Тогда Соболев понес их в «Труд», главным редактором которого был Борис Сергеевич Бурков, возглавлявший в трудные военные годы «Комсомолку» и впоследствии ставший первым директором агентства АПН.
В «Труде» оценили талант автора, и в сентябре 1958 года «Бухенвальдский набат» был напечатан. Только теперь Исаак Соболев решился послать стихи композитору Вано Мурадели.
Уже через два дня Вано Ильич позвонил по телефону и сказал: «Пишу музыку и плачу... Какие стихи!» С только что написанной песней уже известный в то время композитор Мурадели пошел в редакцию Всесоюзного радио. Но... там песня была встречена холодно, если не сказать хуже.
Чиновники «высокого» художественного совета, очевидно, не услышали патриотизма песни и «мягко упрекнули» уважаемого Вано Ильича за нетребовательность к тексту.
Но, видимо, пафос песни не дано было перечеркнуть никаким советским чиновникам. Как раз в то время шла подготовка к Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Вене. В ЦК ВЛКСМ, куда неутомимый Исаак Соболев пришел с песней «Бухенвальдский набат», ее оценили как подходящей по тематике и рекомендовали «к исполнению» в коллективе художественной самодеятельности. В Вене она была впервые исполнена хором студентов Уральского университета, и буквально покорила всех. Это был триумф. Ее тут же перевели практически на все языки, и участники фестиваля разнесли ее по миру.
Однако на родине, в СССР, песня стала известна позднее, когда вернулась в документальном фильме «Весенний ветер над Веной». Теперь уже и здесь остановить ее распространение было невозможно. Разумеется, такое колоритное произведение взял в свой репертуар известный Ансамбль песни и пляски Советской Армии под управлением Б. А. Александрова.
В 1962 году вполне разумно «Бухенвальдский набат» выдвинули на Ленинскую премию, изначально упомянув автора текста, но впоследствии его имя по неизвестной причине было удалено, а присудить премию песне без автора было крайне нелогично. Было принято вполне «справедливое» решение: не награждать!
Конечно, еврейские активисты не упустили возможности обвинить в преследовании поэта в связи с его принадлежностью к еврейской национальности. Тем не менее, в те же годы целая плеяда людей этой же национальности под своими именами работали в литературе, в кино и на сцене и получали премии. Вероятно, тут были другие причины, и они проглядываются в отказе публикации в газете «Правда» и в высказывании очень известного и обласканного властями, поэта-песенника Льва Ошанина: «Это же не стихи, а мракобесие...»
Впрочем, этот песенник, неизвестный в военные годы и поддержанный Борисом Пастернаком при вступлении в Союз писателей СССР, в дальнейшем выступил с осуждением Бориса Пастернака за публикацию романа «Доктор Живаго.
В 1963 году песня прозвучала в передаче «Голубой огонек» в исполнении мощного баритона Муслима Магомаева. Став популярным, «Бухенвальдский набат» в его исполнении явился той основой, с которой начался триумф певца. Однако песню знали только как «Мурадели. Бухенвальдский набат» – без автора стихов. Но ни грузин Вано Мурадели, ни азербайджанец Муслим Магомаев не заступились за поэта и не вытащили его из небытия – очевидно, это было невозможно сделать даже с их авторитетом.
Вернувшийся с войны инвалидом 2 группы, Исаак Соболев мог зарабатывать только литературным трудом, но его резкие критические статьи о разнузданности и злоупотреблении руководства привели к его увольнению из газеты. Он болел, и около пяти лет провел в больницах.
По сути, на Соболева обрушился негласный запрет на работу. Его фельетоны и статьи, по указанию свыше, нигде не брали, а физический труд был невозможен из-за болезней и предписаний врачей.
Тем не менее, вопреки установке в верхах, сатирические фельетоны Соболева печатал только «Крокодил», а кому еще, кроме этого журнала, разрешалась критика? И, кстати, именно «Крокодил» позволил себе издать крошечный сборничек стихов Исаака Соболева.
Впрочем, Мануил Семенов, главный редактор «Крокодила», получил за самовольное решение публикации серьезную взбучку сверху. Завотделом культуры ЦК КПСС Поликарпов, видимо понимая, что автор текста известной песни не член Союза писателей СССР, пообещал Соболеву включить его в списки Союза писателей. Впрочем, это было не более чем актерским жестом бюрократа от Политбюро: ни в какой СП Соболева так и не приняли. И вот перспектива поэта: 40 лет в нищете – иначе сказать сложно. 6 сентября 1986 года Александр (Исаак) Соболев умер – все так же неизвестный.
А песня гремела по всему миру. Известный писатель Константин Федин так отозвался о ней: «Я не знаю автора стихов, не знаю других его произведений, но за один “Бухенвальдский набат” я бы поставил ему памятник при жизни».
В 1999 году вдова Александра Татьяна продала трехкомнатную квартиру и переселилась в однушку, а на вырученные деньги выпустила единственный роман Александра Соболева – «Ефим Сегал, контуженный сержант». В 2006 году вышла ее книга воспоминаний о муже «В опале честный иудей...»
Однако интересен факт полного исчезновения песни «Бухенвальдский набат» из концертных репертуаров и М. Магомаева, и Ансамбля песни и пляски имени Александрова. Что послужило поводом, а вернее, кто создал причину для повода, почитателям этой песни еще предстоит узнать.