Версия для печати

Магазин трав

Автор: 

Новый Роман Жанны Корсунской

Мы продолжаем публиковать фрагменты из книги Жанны Корсунской «Созвездие рыб в сливочном соусе», которая вышла в издательстве «Эксмо» и представляет собой первый том романа «Семь Кругов с воскурениями». Книгу можно приобрести, набрав имя автора и название в «Гугле», либо по адресу: https://www.litres.ru/zhanna-korsunskaya/sozvezdie-ryb-v-slivochnom-souse/chitat-onlayn/


Фрагмент

Под вечер следующего дня Раз привёз меня в магазин трав. Звучит странно, но как ещё назвать это заведение? Каменный дом с просторной верандой. Внутри – зал с деревянными столиками, расставленными по всему пространству. А на столиках – мешки с травами.
- Будем пить целебный чай, - сообщил Раз, взял возле кассы два высоких стеклянных стакана и направился к столикам с травами.
- Попутешествуй тут сама, - сказал он мне, - я люблю побыть с травами наедине.


- Хорошо, - согласилась я и разочарованно направилась в другую сторону.
Высушенная трава ассоциировалась у меня со словом зелье и ведьмами, поэтому, как только мы подъехали к этому заведению, слово «Зелье» водрузилось над магазином трав в виде названия, написанного большими тёмно-зелёными разлапистыми буквами.

Я кружила между столиками, рассматривая высушенные смеси бурых, бежевых и желтоватых оттенков, наблюдала, как люди возбуждённо рассказывают друг другу о чудесах, которые произошли с ними, благодаря приёму каких-то трав из этих мешков, и ощущала муторную неприязнь и к словам покупателей и к жухлым листьям, окружавшим меня со всех сторон. «Как можно наслаждаться этой трухой? - удивлялась я, нюхая её, положив на ладонь, и ужасалась от мысли, что скоро мне самой предстоит пить это зелье.

Однако отказаться от столь экзотического аттракциона не было никакой возможности, ведь я видела в нём очередной действенный способ достижения цели – счастливого момента, когда Раз узнает во мне свою вторую половину. Зелье вызывало отвращение, но вера в его колдовские чары была сильнее. Подумав об этом, я начала озираться по сторонам, чтобы увидеть Раза. Он оказался в противоположном конце зала возле какого-то тёмно-коричневого мешка. В его ладонях очевидно лежала трава из этого мешка. Он держал ладони перед лицом. Стоял с закрытыми глазами. Видимо вдыхал запах травы.

В этот момент в магазин влетела девушка в сиреневых лохмотьях, ярко-зелёном тюрбане на голове и с метлой под мышкой. Её ноги были босыми, не считая горсти браслетов и талисманов на щиколотках. Она влетела, заметила Раза и тут же бросилась к нему, совершенно не обращая внимания на то, что моя вторая половина уединился с травой!

Подбежав к Разу, девушка остановилась, оперлась на метлу и захохотала низким зычным голосом. «Это же настоящий ведьмовской угол!» - уныло усмехнулась я. Каждая женщина, приближавшаяся к Разу, пробуждала во мне ведьму.
Раз высыпал траву в мешок, радостно обнял девушку, и они начали о чём-то оживлённо разговаривать. До меня доносились обрывки английской речи.
- Вирсавия, - наконец-то он вспомнил обо мне, - иди сюда, познакомься.
Я подошла.
- Это Даниэла, новая репатриантка из Чили. Она приехала в Израиль всего полгода назад. Даниэла работает здесь уборщицей, а в остальное время учит иврит. Она художница. Очень талантливая художница, - продолжал Раз воодушевлённо, - я видел её картины.
Во время речи моей второй половины Даниэла радостно кивала мне своим зелёным тюрбаном и произносила «Йа! Йа! Йа!».
- Хочешь поговорить с Даниэлой на иврите, чтобы она попрактиковалась, пока я готовлю нам целебный чайный состав?
Мне очень хотелось высыпать на голову Даниэлы все мешки с травами, которые были в радиусе моей досягаемости, но я вежливо согласилась. Даниэла предложила посидеть на веранде.
«Посмотрим, сколько слов на иврите выучила эта уборщица-художница за шесть месяцев!» – подумала я, остервенело следуя за ней. Мне захотелось устроить ей настоящий допрос или в лучшем случае разгромный экзамен.
Девушка открыла деревянную дверь, окрашенную в бирюзовый цвет, и мы оказались на веранде. Выход на веранду был столь же неожиданным для меня, как и всё, что я увидела, очутившись здесь. Лучи солнца заливали бледно-розовые камни пола. Силуэты сиреневых гор возвышались над кадками с оливковыми деревьями, опоясывавшими полукругом деревянные столики с плетёными креслами.
На ветке одного из деревьев сидела пара синих попугаев средней величины. Они не кричали, как обычно делают эти птицы. Напротив, попугаи были тихими, словно загипнотизированными, и нежно перебирали клювами перья друг друга.
- Ромео и Джульетта! – произнесла Даниэла, показывая на попугаев, - это их час любви, потому что бешеные враждующие семейства Монтекки и Капулетти заняты приготовлениями ко сну.


Даниэла говорила по-английски. Мы сели за свободный столик, и она сняла с себя свой зелёный тюрбан. Волнистые нити рыжих волос пролились по её плечам медным сверкающим дождём. В мягких лучах солнца на фоне сиреневых гор это выглядело невероятно красиво!
- Сколько тебе лет? – задала я Даниэле стандартный вопрос из учебника иврита для начинающих.
- Двадцать девять, - ответила она.
- Почему ты репатриировалась в Израиль?
- Это страна моих праотцов, - ответила Даниэла предложением из учебника.
- Я понимаю, но мне интересно, какова была твоя личная причина. Как «земля праотцов» позвала тебя? Что происходило лично с тобой?
Даниэла отчаянно заморгала, словно ей в глаза попала пыль, и я убедилась, что она ничего толком не выучила за шесть месяцев. Она не выучила и пятидесятой части того, что выучила я за этот период пребывания в Израиле. Торжество превосходства разлилось во мне бодрящим бальзамом.
- Ну, что ж, дорогая, - продолжила я, сладко улыбаясь, - будешь двадцать следующих лет махать своей метлой в этом ведьмовском углу, с трудом сводя концы с концами.      
- Да! Да! Да! – закивала Даниэла.
Я убедилась, что она ничего не понимает, и с наслаждением продолжала на литературном иврите, не убирая с губ милой улыбки:
- Да и какая ты художница, если забросила свои кисти и краски, чтобы носиться тут с метлой, как дурень со ступой. Очевидно, ты просто выдавала себя за художницу, а на самом деле ты, Даниэла, полная бездарность. Теперь я знаю истинную причину твоего переезда в Израиль. Здесь ты можешь выдавать себя за кого угодно. Ведь никто не знает правды.
- Да! Да! Да! – кивала Даниэла, глядя на меня глазами, наполненными доверием и признательностью.
Тут я не выдержала и закричала по-английски:
- Я сейчас сказала тебе отвратительные вещи, а ты сидишь и киваешь «да»! «да»! «да»!
Даниэла перестала улыбаться и задумалась.
- Это самое трудное, - ответила она немного погодя, - я приехала в Израиль и пошла учить иврит для начинающих. Через три месяца я начала немного говорить и разговаривать с израильтянами. Они отвечали мне, но я ничего не понимала. Я честно объясняла, что не понимаю. Они повторяли снова. Я не понимала и снова сообщала об этом. Мне объясняли в третий раз, я по-прежнему не понимала, но мои собеседники раздражались, да и я начинала чувствовать себя полной идиоткой. Однако вскоре у меня появилось идеальное решение. Я ведь могу сразу сказать, что всё поняла. Это оказалось так просто и моментально решило все проблемы, - объяснила Даниэла, глядя на меня сверкающими зелёными глазами.
И я вдруг явственно увидела в ней себя двадцать лет назад! Я сидела перед адвокатом, в точности, как она сидит передо мной сейчас. Мне кто-то посоветовал этого израильтянина в качестве профессионала по оформлению покупки недвижимости, когда я покупала мою квартиру, в которой с таким успехом недавно покружилась семь раз, читая молитву «Воскурения благовоний в Храме».
Я была всего полтора года в Израиле и неожиданно увидела объявление, в котором сообщалось, что в стране проводится акция для матерей-одиночек по предоставлению ипотечной ссуды для покупки квартиры в Израиле. И не просто ссуды, а полной суммы стоимости покупаемой квартиры.

Я увидела объявление, и меня сразу осенило: это же прекрасный способ выпрыгнуть из всех долгов, которые накопились за полтора года пребывания в Израиле в качестве новой репатриантки – матери-одиночки! Ведь можно попросить хозяев продаваемой квартиры поставить в договоре о продаже стоимость квартиры на пять тысяч шекелей больше, чем они хотели получить в действительности, и чтобы потом, когда я получу ипотечную ссуду, которая вся будет переведена на их счёт, они бы мне отдали эти лишние пять тысяч! Конечно, возникает вопрос, почему я просто не взяла в банке ссуду в пять тысяч шекелей? Но кто бы мне её дал в тот период? Друзей, готовых подписать гарантию на ссуду, не было. Все в России остались. Постоянной работы тоже не было.
Я сидела перед адвокатом, а он что-то говорил мне на иврите. Говорил быстро. Сначала я пыталась понять, но вскоре убедилась, что это совершенно невозможно. Адвокат ничего не знал о моём уровне иврита, тем более что несколько первых общих фраз я выучила наизусть и потому произносила грамотно и бойко.
Я сидела напротив адвоката в точности, как сейчас Даниэла сидела напротив меня, и в точности как она повторяла, счастливо улыбаясь: да, да, да. И вдруг адвокат вскочил со своего кресла, да как заорёт: «Ты знаешь, что я тебе сказал?! А ты мне отвечаешь: да, да, да!» И тогда я объяснила ему именно то, что объяснила мне сейчас Даниэла.
Оказалось, что моя ситуация была совершенно аховая. Дня через два после подписания договора о покупке квартиры мой банковский счёт арестовали за долги, поэтому я не могла получить ипотечную ссуду, которую на него перечислят, чтобы рассчитаться за квартиру. А невнесение выплаты за купленную квартиру в назначенный срок грозило крупным денежным штрафом.
Мне захотелось рассказать эту историю Даниэле. Я почувствовала, что она убедит девушку научиться говорить «нет».
Даниэла слушала очень внимательно, так, словно речь идёт о ней самой.
- Ты всё-таки купила эту квартиру? – спросила она взволнованно.
- Да. И все выплаты за неё были переведены на счёт продавца точно в сроки, указанные в договоре. Но я до сих пор понятия не имею, что сделал адвокат, чтобы всё это произошло. Он не мог мне ничего объяснить, потому что я бы всё равно не поняла.

В этот момент на веранде появился Раз. Он подошёл к нашему столику и поставил на него поднос с тремя высокими стаканами. Но кипяток был налит только в два из них.
- Это нам с тобой, Вирсавия – объяснил Раз, - а Даниэла выпьет свой чай после работы. У неё через пять минут начинается рабочая смена.
- Спасибо! – обрадовалась Даниэла, обхватив ладонями высокий стакан с какой-то болотно-бежевой жухлостью, наполнившей его до половины, - Раз знает полезные смеси! - таинственно сообщила она мне.
Ловко выудила из своих сиреневых лохмотьев блокнот и оранжевый карандаш и со словами: «У меня есть целых пять минут!» начала что-то рисовать быстрыми лёгкими штрихами.
Оказалось, что Даниэла рисовала для меня, потому что через пять минут она вручила мне свою картину. Я увидела Ромео и Джульетту в виде попугаев в их час предвечерней любви. Попугаи сидели на словах Thank You, которые выглядели, как настоящая ветвь!
Мы крепко обнялись. От Даниэлы завораживающе пахло морем.
- Благословляю тебя купить квартиру в Израиле, - прошептала я ей.
- В Эйлате! Возле него! - прошептала в ответ Даниэла, указывая на Раза, схватила свою метлу и стремительно влетела в тёмный проём за бирюзовой дверью.
И именно в этот момент дверной проём вспыхнул золотистым светом. Её тело словно испарилось! Остались лишь сверкающие очертания рук и ног. Золотистый свет молниями сверкнул на её рыжих волосах, превратив сиреневые лохмотья в прозрачно–лиловые, а палку метлы зажёг фосфорическим жезлом.
Я повернула голову к Разу в надежде, что он не смотрел в сторону двери и не увидел потрясающей красоты и грации Даниэлы. И, к своей великой досаде, обнаружила, что он тоже смотрит туда, где она только что промелькнула.
- Вот так это происходит всегда, - произнёс Раз.
- Что происходит?
- Волшебство. Хотя обычно людям кажется, что это просто совпадение.
- Что совпадение? – продолжала не понимать я.
- На веранде будет светло ещё часа полтора, до самого заката, а в зале уже стало сумрачно. Именно в тот момент, когда Даниэла возникла в проёме двери, кто-то зажёг в зале свет. Два действия в точности совпали во времени, и, как результат от совпадения, в пространстве возник этот волшебный эффект.
- Однако, по-твоему, это не просто совпадение?
- В физической реальности это действительно обычное совпадение.
- А какая ещё есть реальность? – удивилась я.
- Твоя внутренняя реальность. То, что ты ощущаешь, переживаешь внутри себя. На самом деле всё, что с тобой происходит – происходит не снаружи, а внутри тебя.
Я совершенно не поняла последнюю фразу Раза и попросила объяснить её.
- Когда Даниэла вспыхнула в проёме двери, и ты, и я, каждый из нас ощутил внутри себя восторг. Восторг – это и есть Божественность, - ответил Раз.
Нет! Только не это! Мне и так невыносимо захотелось прикончить её, когда она прошептала, что мечтает купить квартиру возле Раза, а теперь он ещё вдобавок увидел в ней какое-то божество!
Неожиданно песня Тату «Нас не догонят!» зазвучала в моей голове. В воображении всплыли потрясающие кадры, где две девчонки несутся в ночи на крыше бронетранспортёра, окружённые снегом и облаками! Одной из них была я! Меня захлестнуло наслаждение снежных облаков свободы и отчаянной бесшабашной веры в это «Нас не догонят!» после того, как я прикончила Даниэлу и ещё десяток девушек, которые бросались на шею Разу во время моего трёхдневного путешествия с ним по Эйлату.
- Значит, Даниэла для тебя божество?! – резко спросила я.

Раз словно и не заметил мой вопрос, спокойно размешивал зелье в одном из стаканов. «Фу!» - подумала я с отвращением, - почему, почему, почему нужно пить эту гадость?! Лучше бы он заказал мой любимый кофе-латэ!» Я видела внутри магазина отличную кофейную машину за стойкой бара возле кассы.
- Для меня каждый человек божественен, - ответил Раз.
- Особенно, если этот человек женского пола! – не унималась я, продолжая нестись на крыше бронетранспортёра в образе девчонок Тату.
- Есть только божественность. Больше ничего нет. Это Истина, - продолжал Раз, подняв на меня свои мягкие карие глаза, в которых сверкали солнечные блики, - в момент, когда Даниэла вспыхнула, мы ощутили Божественность. Так Божественность открывается человеку в одном мгновении, но человек думает, что это просто совпадение каких-то действий и не замечает волшебства момента. Или вот, как ты сейчас, Вирсавия.
- Что, как я сейчас?
- Ты заметила божественность, ты увидела неземную красоту этого мгновения, мистическое преображение женщины в фантом золотого света. Ты Увидела это, верно, Вирсавия?
- Да, - согласилась я.
- Но ты не можешь принять Божественность. В тебе нет для неё места. Место занято мыслями и эмоциями ревности к Даниэле.
- Но ведь моя ревность обоснована?! Она же для тебя божественна!
- Точно также, как и ты, Вирсавия, - улыбнулся Раз. - Ты для меня божественна совершенно в той же степени, хотя сказать о божественности в той же степени, это глупо.
- Конечно, глупо! – подхватила я, - как ты можешь определить, кто для тебя божественнее - я или Даниэла?! Какие у тебя критерии божественности?!
- Божественность не поддаётся сравнению. Сравнивать можно только части чего-то. Божественность включает в себя все части. Степень сравнения появляется лишь в возможности Видеть. Есть люди, у которых Осознание Божественности приходит всецело, а есть люди, которые ощущают её только на мгновение. Вот, как ты сейчас увидела божественность с помощью Даниэлы.
Раз поставил передо мной высокий стакан с зельем.
- Это смесь мирры и шафрана, - объяснил он. - Шафран укрепляет и омолаживает организм, уменьшает потоотделение. В Китае шафран почитался королевским цветком.
- А Мирра зачем? – проворчала я, опасливо поглядывая на напиток.
- Мирра успокаивает нервную систему. Помогает при бессоннице. Улучшает состояние кожи. И благотворно влияет на женские органы. Оба эти растения волшебные, потому что две тысячи лет назад они входили в одиннадцать компонентов благовоний, которые воскуряли в Храме. Во время воскурения дым поднимался столбом, благодаря дымной траве. И тогда в благовонном фимиаме появлялся Бог. Целебный чай готов, попробуй, Вирсавия.

Я отрешённо взяла стакан и хлебнула из него побольше, чтобы побыстрее разделаться с этой «целебностью». Отвратительный вкус валерьянки ударил мне в голову всеми советскими скандалами и больничными палатами вместе с образом божественной Даниэлы. Ревность взорвала меня вулканической лавой, и я выпрыснула изо рта всё зелье Разу в лицо.
Глаза Раза остекленели, скорее он весь остекленел, оторопел, окаменел. Вообще, подходят все слова из этой области, включая сленг. Так что, точнее всего, он офигел. И таким офигевшим встал из-за столика и направился к бирюзовой двери. Когда он её открыл, то тоже попал в золотое сияние. Но на этот раз эффекта Даниэлы почему-то не последовало.
Ревность из меня сразу улетучилась. Очевидно, вылилась на физиономию Раза вместе с зельем из стакана. Я не знала, что мне теперь делать, и просто сидела за столиком, глядя на сиреневые горы.
- Оздоравливаешься целебным чаем? – вдруг услышала мужской голос.
Так как в иврите нет обращения на «вы», знакомство сразу переходит в фамильярность, желаешь ты этого или нет. Повернула голову и увидела импозантного мужчину лет пятидесяти с серебристой копной волос. Мужчина тоже удачно попал затылком в широкий луч низкого солнца. «Ещё одно божество», - усмехнулась я мысленно. Взглянув на него, я тут же инстинктивно отвернулась. Но он очевидно расценил поворот головы, как приглашение сесть за мой столик.
У меня не было желания объяснять ему, что он занял место моего возлюбленного, который вышел на несколько минут и скоро вернётся. Я даже не знала, когда вернётся мой возлюбленный и вернётся ли вообще.

Взглянула на мужчину и предложила ему свой чай. Он сразу оживился, расценив моё предложение, как быстрый переход к более интимному знакомству. Взял стакан и отхлебнул из него.
- Ну как? – заинтересованно спросила я.
- Возбуждает! – ответил он.
- А должно успокаивать! – резко ответила я, - Там же тонна валерьянки.
- Это не валерьянка, это мирра. Она из семейства растений, близкого к валерьяновым.
- Ах! Вот в чём дело! – осенило меня.
В это время на веранду вышел Раз.
Я так обрадовалась его возвращению! Просто невозможно передать! Я ощутила такой невероятный прилив радости, что даже все краски вокруг стали какими-то психоделическими! Сиреневые горы приобрели лазурь, листья растений в кадках наполнились тропической зеленью, серовато-жёлтые камни у подножия сиреневых гор стали оранжевыми, и даже солнце, которое за секунду до этого клонилось к закату, так просияло, словно решило ненадолго вернуться в день!
- Дядечка! Дорогой дядечка, немедленно освободите место, на котором сидите! – заворковала я мужчине, - мой возлюбленный вернулся из туалета! А это его место!
Мужчина опешил, немедленно встал и ринулся от столика в сторону попугаев, держа мой стакан в руке. Вспомнил о нём, хотел вернуть, но я замахала рукой, чтобы даже не вздумал возвращать, а сама вскочила и бросилась к Разу.
- Прости меня, пожалуйста! В России выпрыснуть воду изо рта в лицо любимому было милой игрой, поэтому я не предполагала, что совершаю что-то ужасно оскорбительное. Я не учла огромную разницу в ментальности.
- Да, это точно. Нормальный израильтянин залепил бы тебе хорошую пощёчину, - согласился Раз.
Мы снова уселись за наш столик.




Мы снова уселись за наш столик.
– На самом деле я рад, что это произошло, – произнес Раз.
– Я заметила твою радость, – усмехнулась я.
– Конечно, это было неожиданно… И, как ты правильно объяснила, сработала разница в ментальности, но ты – Вирсавия… Впервые ты была настоящей. Впервые ты была тотальной в выражении своих чувств.
– Тотальной?
– Впервые я увидел, что ты способна выразить гнев, не заботясь о последствиях.
– Я кажусь тебе очень сдержанной?
– Спящей красавицей. Казалась. Прежде.
– А теперь прекрасный принц поцеловал Спящую красавицу, и она пробудилась! Ты это имеешь в виду?
– Да. Проблема только в том, что красавица снова крепко заснула, как только принц оставил ее, – грустно сказал Раз.
– Мне неизвестно такое необычное продолжение этой сказки.
– Мне тоже. Оно родилось сейчас, в продолжение твоих слов.
– Если принц поцеловал красавицу и бросил, то она правильно поступила, что снова уснула. Я бы тоже уснула, если бы это было возможно. Зачем бодрствовать? Чтобы страдать? Лучше видеть сладкие сны.
– Реальная жизнь слаще любых снов.

Я не могла согласиться с Разом, ведь мои сны о нашей свадьбе были в тысячу раз прекраснее реальности, где моя вторая половина самым тесным образом постоянно общался с какими-то женщинами. Я сообщила об этом Разу. Он предусмотрительно отодвинул подальше от меня свой стакан с целебным чаем.
– Реальная жизнь – это не то, что тебе кажется.
– Что же это?
– То, что ты увидела на несколько мгновений, когда Даниэла…
– Неужели нет никаких других примеров реальной жизни?! – взмолилась я.
– Хорошо, подождем твоего следующего ощущения божественности, – согласился Раз и благоразумно сменил тему, – когда ты позвонила из Иерусалима, то спросила, как узнать, в какой возраст тебе нужно перейти.
– Да, точно! – наконец-то вспомнила я вопрос, который стал предлогом моего вторжения к Разу.
– На самом деле, лично тебе, Вирсавия, даже не нужно переходить в другой возраст. Нужно просто принять твой истинный психологический возраст, в котором ты задержалась на тридцать семь лет. Тебе нужно принять этот возраст и прожить его тотально в полной свободе.
– Ты хочешь сказать, что на самом деле мне тринадцать лет?
– Твое психологическое состояние находится именно там, в тринадцати годах. Это и есть твой истинный психологический возраст, Вирсавия, и ты в нем застряла. Что-то произошло в твоей жизни, и не дало тебе стать взрослой.
– Ты уверен?

– Абсолютно. Иначе ты бы не смогла с таким упоением и вдохновением слушать медитацию тринадцатилетней девочки. Твоя выходка – выплеснуть на меня чай изо рта – тоже поведение девчонки тринадцати лет.
– Откуда у тебя этот странный набор песен на русском языке? – спросила я Раза.
– Это медитация Дины, – тринадцатилетней девочки, репатриантки из России, – ответил он.
– Медитация?
– Да. Я попросил ее выбрать песни, которые вызывают в ней боль и радость одновременно. Щемящую грусть, переходящую в счастье.
– Почему каждая песня звучит несколько раз подряд?
– Чтобы утолить жажду, которую она вызывает. Напоить душу. Дать сердцу насладиться тем, что ему так долго запрещали.
– Значит, сердце наслаждается болью?
– Сердце наслаждается свободой. Свобода – это единственное истинное наслаждение сердца. И если свобода приходит через боль, сердце все равно наслаждается.
– Из какого города репатриировалась Дина?
– Новосирк… кажется, это так звучит? – ответил Раз.
– Новосибирск, – поправила я.
– Да. Но-во-си-бирск, – произнес он старательно по слогам.
– Какое совпадение! Этот город совсем рядом с моим!
– Совсем рядом?
– Да! Всего ночь на поезде!
– Ночь на поезде – это, как минимум, три Израиля, – усмехнулся Раз, – еще одна разница в ментальности: ощущения от понятия «совсем рядом».
– Надо же, – удивилась я неожиданному открытию, – значит, иногда человек что-то говорит, а его собеседник понимает совсем другое!
– Не иногда. Это происходит всегда.
– Всегда?! – ужаснулась я.
– Да. Не существует, не существовало, и никогда не будет существовать ни одного человека в мире, который бы видел и ощущал мир твоими глазами, Вирсавия. Твой взгляд – это совокупность всех твоих переживаний с момента рождения. На планете нет ни одного человека, который бы пережил в точности то, что испытала ты. В этом и состоит твоя уникальность. И уникальность каждого человека.

– Но ведь существует общая ментальность. Например, Дина наверняка тоже воспринимает расстояние «ночь на поезде», как что-то достаточно близкое.
– Может быть. Однако по-другому. В точности как тебе, «ночь на поезде» не воспринимается никому. Восприятие может быть узнаваемым, похожим, созвучным, но в точности таким, как у тебя, – быть не может.
– Значит… люди вообще не могут понять друг друга? – ужаснулась я.
– Этого и не требуется, Вирсавия.
– А что требуется?
– Задача гораздо проще. То, что действительно требуется, – это понять себя. Ведь на самом деле ты не знаешь, что значит для тебя «ночь на поезде». Вернешься в Иерусалим, зайди в уютное кафе, открой милую тетрадку, напиши «Ночь на поезде» и подумай, что это значит лично для тебя. И тебе откроется целый мир.

Меня захватила идея Раза. Мне очень хотелось продолжать писать, как той ночью со свечой, но я не знала, о чем. Теперь у меня появилась тема!
– Отлично! Я сделаю это!
– Хорошо. А теперь ложись на пол вон там, возле кадки с лавандой.
Он указал на широкую площадку у края веранды и доверительно опустил свою ладонь на мою.
– Лечь на пол?! Мы же в магазине?! – ужаснулась я.
– Во-первых, мы не внутри магазина, а на веранде. Во-вторых, как ты уже заметила, это место экзотическое. В-третьих, тут пол приятный, каменный.
– Но ведь люди вокруг.
– Люди… одни неформалы в шароварах. Кто еще может посещать этот травный магазин?
Отзываясь о посетителях, Раз слишком обобщил. Я сразу вспомнила о моем недавнем поклоннике, которого «возбуждает валерьянка». Он был одет элегантно – в белую сорочку и светло-серые парусиновые брюки.
– Ложись на спину, вон там, с краю, чтобы никому не мешать, – повторил Раз, – это очень важно для твоего духовного опыта, лечь на спину именно здесь: среди бела дня и людей.
– Среди бела дня и людей. Это даже звучит идиотски!
– Я же не предложил тебе улечься в центре супермаркета, верно?
– Да, спасибо и на этом! А что будет, когда я, как ты сказал, тотально проживу этот свой тринадцатилетний возраст?
– Тогда тебе откроется истинная Любовь. Любовь, не зависящая ни от чего и ни от кого, – ответил Раз и убрал свою ладонь с моей.

Я встала, подошла к краю веранды, как к краю пропасти, и села на каменный пол в позе лотоса, делая вид, что собираюсь заняться медитацией. Я вспомнила, что видела на картинке в атласе по Восточной медицине человека в шароварах в этой позе. И подумала, что такое мое поведение не сильно шокирует окружающих людей.
Покрутив головой, я обнаружила, что мои действия не привели в недоумение посетителей магазина. Более того, никто из них вообще не обращал на меня никакого внимания. Тогда я потихоньку вытянула ноги. Это оказалось очень приятно, потому что сразу ощущалось тепло нагретых солнцем камней. От смущения я зажмурилась, облокотилась на локти и, наконец, опустилась на спину. Горячие камни словно ждали меня, чтобы поделиться своей энергией и наполнить блаженством мое тело, которое вдруг все обмякло и расслабилось. Медленно открыла глаза… И бесконечное небо… мягкое закатное небо окунулось в них, словно я стала бездонной и могла принять в себя всю его необъятность. Это было так блаженно! На несколько мгновений я словно вообще исчезла из окружающего меня мира. Утонула в небесах… или небеса утонули во мне… глаза снова сомкнулись сами собой…

В реальность меня вернула оживленная речь на языке, который звучал как крики попугаев. Я открыла глаза и обомлела. Возбужденные китайские туристы выстроились возле меня и бесцеремонно фотографировали. Их было как минимум человек двадцать! К счастью, в этот момент Раз вошел в китайскую «фотосессию» и подал мне руку. Я встала. Он нежно обнял меня за плечи и прошептал: «Вирсавия, представь, что мы с тобой семейная пара голливудских актеров. Позволь гостям Израиля сделать самое уникальное фото в Эйлате!»
Слова «мы с тобой семейная пара» привели меня в такой восторг, что фото наверняка получилось потрясающим! Наслаждению от фотосессии мешала только одна мысль. Всего одна, но очень назойливая и требовательная: «Дай им свой мейл, чтобы прислали тебе фото!»
– Я дам им мой мейл, чтобы они прислали нам фото, – сказала я Разу, как только мы вернулись за наш столик.
– Попробуй, – усмехнулся он.
Я вскочила со стула и бросилась за китайцами. Они уже входили в бирюзовую дверь. Очень быстро прошли через весь зал к выходу из магазина и направились к автобусу, стоявшему примерно в полукилометре. Он был единственным на стоянке, поэтому сомневаться не приходилось. К автобусу китайцы продвигались организованно и стремительно.
Я вернулась к Разу.
– Ну, как? Удалось?
– Нет.
– Они опаздывают в аэропорт, – улыбнулся Раз.
– Откуда ты знаешь?
– Я понял из их речи.
– Ты знаешь китайский?!
– Нет. Я знаю по-китайски слова «аэропорт» и «опаздывать». Однажды в мою смену на корабле была китайская группа.
– Почему ты меня не предупредил? Ведь ты знал!
– Ты бы не поверила мне.
– Не поверила, что ты знаешь об их необходимости спешить в аэропорт?!
– Нет. Этому ты бы поверила. Ты бы не поверила, что у тебя не получится дать им твой мейл.
Конечно, в этом Раз был прав. И я великодушно признала его правоту.
– Скажи мне, Вирсавия, зачем ты улеглась на пол возле кадки с лавандой? – вдруг спросил он.
– Ты же сам сказал мне лечь! – опешила я.
– Значит, ты улеглась только потому, что я сказал тебе так поступить?
Его холодность и насмешка, которую он даже не прятал в шкиперскую бородку, ввергли меня в неописуемый ужас. Я почувствовала, что земля уходит из-под ног.
– Ты сказал, что это очень важный духовный опыт!
– Ты же не хотела ложиться, – невозмутимо продолжал Раз.
– Сначала не хотела, а потом захотела! Ты сам меня убедил! – с трудом выдавила я из себя.
«Он издевается надо мной!» Комок рыданий мгновенно подступил к горлу. Глаза стали горячими.
– Мне потребовалось всего две минуты, чтобы убедить тебя. Тебе было неловко перед людьми, но ты все равно это сделала. Зачем?
Мне невыносимо захотелось убежать, чтобы дать волю слезам.
– Я поверила, что это необходимо. Ведь я так хочу, чтобы ты увидел во мне свою вторую половину!

Знакомое с детства отчаяние и это сумасшедшее «Нас не догонят!» и «Плевать мне на всех вас, понятно?!», и что-то еще, непередаваемое словами, бесконечно бунтарское, когда нет никакого страха, кипело во мне огнедышащим вулканом. «Деньги и сотовый при мне. Два платья и купальник остались в его доме. Ерунда. Обойдусь. Купальник пора новый купить. Мой автобус в Иерусалим через пять часов. Хватит нареветься». Все это звучало в голове обрывками фраз. Ступор приближался снежной лавиной.
– Взрослая женщина не будет ложиться на веранде магазина ради того, чтобы мужчина, который ей нравится, увидел в ней свою вторую половину. На это способна только безумно влюбленная тринадцатилетняя девочка.
– Мне плевать на твою взрослую женщину, – заорала я, резко встала, но Раз крепко перехватил мое запястье.
– Если ты сейчас сбежишь, Вирсавия, то эта девчонка будет мучить тебя до конца жизни, – произнес он твердо и мягко одновременно, – и в следующих жизнях тоже, как она мучила тебя в предыдущих.
– Ты издеваешься надо мной, – прошептала я, пытаясь высвободить руку.
– Это она издевается над тобой, и ты скоро осознаешь это, если сейчас останешься здесь. Это она требует сбежать. А ты, взрослая женщина, хочешь остаться. Зачем тебе убегать? Здесь все хорошо. Спокойно, красиво. Начинается закат. Великолепный закат. Ты сидишь в экзотическом месте с мужчиной, который тебе нравится.
– С мужчиной, которого я безумно люблю! Потому что он моя вторая половина! Я его искала всю жизнь! И вот он нашелся! Нашелся на краю света! – слезы хлынули из глаз Ниагарским водопадом, – в каком-то Эйлате, о котором я почти тридцать лет слыхом не слыхивала в своей Сибири! Он нашелся и не видит, не верит мне, что это я!!! Что же в этом плохого?! Быть безумно влюбленной, что в этом плохого?!
Раз встал, крепко обнял меня. Я уткнулась в его грудь. Рыдания сотрясали мое тело. Такие безудержные рыдания всегда вызывали во мне блаженство. Это я помнила. Но сейчас, в объятиях Раза, блаженство от рыданий было неописуемое. В детстве я убегала плакать к реке, а если не было возможности, я рыдала в небо, стоя возле окна. Но такого упоения слезами, как в этот момент, я не испытывала никогда прежде. И вдруг поняла. Я впервые рыдала в объятиях! И более того, в объятиях любимого!
– Вирсавия, я не издеваюсь над тобой и не осуждаю тебя – это очень важный момент. Я поступил так только для того, чтобы ты осознала, что тобой управляет тринадцатилетняя девочка. Именно она улеглась на веранде, а потом помчалась за китайцами, чтобы дать им свой мейл.
Я подняла на него глаза и прошептала всхлипывая:
– Значит, по-твоему, взрослая женщина никогда не уляжется на веранде магазина?
– Взрослая женщина может лечь где угодно, но только если она сама этого захочет. Она сама, а не тинэйджер в ее подсознании.
– Ну да, – согласилась я, немного подумав, – зачем ей ложиться на веранде?
– Может быть, для того, чтобы увидеть небо? – и Раз так глубоко заглянул в мои глаза, что я мгновенно вспомнила тот потрясающий момент, когда небо распахнулось надо мной.
Я улыбнулась. И он понял без слов, что я УВИДЕЛА НЕБО.
– В этот единственный момент тобой никто не управлял. И ты соприкоснулась с реальностью. А реальность всегда божественна.
«Какое счастье, – подумала я, – что ему больше не нужна Даниэла, чтобы объяснять мне, что такое божественность!»

На этот раз умываться в туалет отправилась я. А когда вернулась, то увидела на нашем столике мой любимый кофе-латэ в прозрачном высоком стакане. Кофе завораживал пышными бежево-молочными кружевами! Я вцепилась в стакан так, словно мне дали его на несколько секунд и потом точно заберут!
Раз улыбался, наблюдая, как я пью кофе. В тот момент впервые я почувствовала его любовь. Нет, это была не любовь мужчины к женщине. Это я тоже ощутила. Из его глаз струилась нежность. Тихая глубокая нежность. Он открыл бутылочку минеральной воды и поставил передо мной.
– Выпей, пожалуйста, всю воду из этой бутылки, – попросил, когда я оторвалась от кофе и закурила.
– Почему всю?
– Потому что потом забудешь. Я хочу, чтобы ты привыкла брать в руки большой стакан с водой и сразу выпивать его весь.
– Почему?

– Встреча с тем, что таится в подсознании, сопровождается переживаниями. Переживания высушивают организм. В такой момент организму требуется повышенное количество воды. Однако переживания так захватывают, что человек не ощущает жажду. Просто привыкни каждый раз, когда переживаешь или волнуешься, брать большой полный стакан с минеральной водой и сразу пить его до дна. Это легко.
Я послушно выпила всю воду и вдруг почувствовала какую-то невероятную твердость внутри себя. Мне вспомнился красный тюльпан, который я однажды подобрала возле иерусалимского рынка. Видимо, он выпал у кого-то из букета. Лежал на горячем асфальте под палящим солнцем у края тротуара. Когда я заметила цветок, мимо проезжал автобус. Черная шина прошуршала буквально в нескольких сантиметрах от бедного создания. Я подняла его. Тюльпан выглядел безнадежным. Не понимаю, что заставило меня положить бедняжку в сумку с овощами. Дома я взяла высокую узкую вазу, налила в нее воды и опустила тюльпан в воду. Бутон безжизненно повис на стеклянном ободке вазы. Чудо предстало моему взору утром. Тюльпан ожил. Мясистый стебель прочно стоял на дне вазы, гордо неся на себе мощные красные лепестки. Они поднялись, словно ладони в благословении. Цветок излучал силу, уверенность и устойчивость.

Сила. Уверенность. Устойчивость. Именно это я ощущала теперь в себе. Никогда прежде я не замечала такое мгновенное воздействие воды. Может быть, это произошло благодаря тому, что именно перед питьем Раз объяснил мне важность данного процесса.
Неуверенность в себе сменилась гордостью преуспевающей дамы, PR-менеджера, лауреата престижной премии, матери прекрасного сына – студента университета с мировым именем, владелицы недвижимости в престижном районе Иерусалима, расположенном в получасе ходьбы от Стены Плача. Было странно вспоминать о том, как каких-то двадцать минут назад я порывалась куда-то сбежать, рыдала…
С наслаждением затянулась сигаретой, удовлетворенно глядя на крупную желтоватую луну, возникшую на светло-синем небе. «Отличный отдых в Эйлате, – проплыла в моей голове здравая мысль, – и дешевый. Питание, проживание, экскурсии. Практически все бесплатно». Лунный свет мягко падал на широкие плечи Раза. «И секс шикарный», – закончила свой монолог здравая мысль. И тут же появилась ее подруга. Еще более здравая, а потому подозрительная. Мысль-вопрос: «Зачем я ему вообще понадобилась? На него девушки вешаются. Почему этот мужчина возится со мной?»
Я строго взглянула Разу в глаза и требовательно озвучила свой здравый вопрос. Он ответил не сразу. Вместо ответа вдруг начал рассматривать меня с таким нескрываемым интересом, будто перед его взором возникла царица Савская собственной персоной. Возможно, она мне вспомнилась в этот момент, потому что так называлась гостиница в Эйлате, в которой три месяца назад я сняла нам полулюкс.
– Ну вот и открылся секрет, – наконец произнес Раз.
– Какой еще секрет тебе открылся? – строго спросила я.
Вместо ответа Раз вернулся к моему первому вопросу и произнес с усмешкой:
– Я вожусь с тобой? Это ты, Вирсавия, возишься со мной. Звонишь, приезжаешь. Лично я вообще ничего не делаю.
– Как это не делаешь?! – моему возмущению не было предела. – Ты хочешь сказать, что не объяснял мне, как заниматься на тренажере, не готовил еду, не планировал провести со мной психотренинг здесь, в магазине трав?!
– Конечно, нет, – улыбнулся Раз, но мне показалось, что он едва сдерживает внутренний хохот, – ужин я вообще для нас с Малией готовил. А «психотренинг», как ты научно выразилась, произошел спонтанно. Он был реакцией на создавшуюся ситуацию.
– Ну, хорошо, я приехала неожиданно. И ужин ты действительно приготовил для Малии. Но разве ты не планировал поехать со мной на пирс, чтобы научить меня плавать с маской и трубкой?
– Я даже понятия не имел, что ты и плавать-то толком не умеешь, – опять усмехнулся Раз.
Последний ответ поверг меня своей логичностью. Крыть было нечем. Я сразу вспомнила, как панически визжала в море и через десять минут отказалась от столь ценного урока. Все, что там произошло, мгновенно всплыло в моей памяти.


Мы продолжаем публиковать фрагменты из книги Жанны Корсунской «Созвездие рыб в сливочном соусе», которая вышла в издательстве «Эксмо» и представляет собой первый том романа «Семь Кругов с воскурениями». Книгу можно приобрести, набрав имя автора и название в «Гугле», либо по адресу: https://www.litres.ru/zhanna-korsunskaya/sozvezdie-ryb-v-slivochnom-souse/chitat-onlayn/


Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии