КОНТУР

Этого наглеца я возненавидела с первого взгляда. Высокий, как забор охраняемой тюремной территории или военного склада, он смотрел на окружающих свысока не вынужденно (из-за роста), а с вдохновением сноба. Роль колючей проволоки над этим «забором» играли торчащие в разные стороны волосы, судя по всему, жесткие и непослушные самому хозяину. Казалось, кроме своенравных волос, мир не пытался противоречить этому типу ни в чем: настолько нагло и по-хозяйски он вел себя в общем бассейне нашего community (жилой комплекс), рассчитанном на людей 55 лет или старше.
Во Флориде бассейны предусмотрены повсюду: и в частных домах, и на территории билдингов. А уж в охраняемых круглосуточно жилых комплексах бассейнов хватает и подавно.

У нас, к примеру, на каждые три билдинга – один бассейн под открытым небом. Пусть он далеко не олимпийский по размеру и нет в нем никаких разделяющих пловцов дорожек, но все равно удовольствия от него – почти как от олимпийского. Даже как-то спокойней и уютней, что ли. Особенно если никто не действует на нервы. Вокруг бассейна – кресла и раскладушки. Есть и столики со стульями под крышей, что лежит на колоннах: ты вроде и на воздухе, и защищен от дождя. Красота!
Но наглец с проволокой вместо волос эту красоту отравлял: он не плавал, а, представьте себе, ходил. Точнее сказать, вышагивал внутри бассейна туда-сюда, туда-сюда. Причем, весь фокус – в том, что ходил он исключительно поперек, а не вдоль. Поэтому наши бывшие соотечественники с ходу прозвали его поперечником. Американцы же обзывали его за глаза иначе: одни – гусем (за важность и неторопливость походки), другие – штакетником от забора (за рост и худобу). В общем, прозвищ у этого типа хватало. Он разделял бассейн как бы на две равные части, мешая людям плавать.

Вот представьте себе сцену: солнечный день, голубая вода, пальмы вокруг, птицы поют, словно в раю, и вдруг в твоей не столь уж частой радостной картинке жизни неизвестно откуда появляется вредный высокомерный субъект! Он нагло завоевывает общий бассейн, деля его пополам своим тщедушным, но длинным телом!
Причем тип этот курсирует себе не спеша, вальяжно, самодовольно, словно не видит окружающих или демонстративно плюет на них. Было бы это в России, народ этого хама быстро бы в чувство привел.

А в США делать замечания незнакомым людям считается неприличным. Если тебе что-то не нравится, ты или терпи, или уходи, или жалуйся официально куда следует. Уходить из бассейна никого не прельщало, тем более в жаркий день. Жаловаться тоже особенно повода нет: говнюк этот музыку громко не включает, не ныряет в воду и не делает ничего предосудительного. Хочет человек ходить поперек! В правилах это не записано как нарушение. А по сути, – издевательство самое настоящее.
Попробуй поплавай, если кретин пересекает бассейн поперек в самом центре каждые две минуты и даже чаще. И совсем не потому, что он плавать не умеет. Умеет! Еще как! Все мы видели это однажды. Просто ему доставляет удовольствие противопоставлять себя остальным. Он наслаждается, скотина, видя, как нормальные люди вынуждены плыть в ширину, подстраиваясь под него, или ловить минуту, чтобы проплыть вдоль сквозь середину бассейна, пока его величество приближается к бортику. Такое униженное положение масс создавало поперечнику комфорт и поощряло его наглость!
Вот вы читаете все это и думаете, наверное: «Тоже мне, проблема века! На планете – войны и угрозы конца света! Многие в тюрьмах томятся, голодают, побои терпят и еще черт знает что! А тут, видите ли, какой-то поперечник в бассейне не так ходит! Сытые зажравшиеся буржуи! Им от благополучия «крышу» совсем снесло, раз они такой ерунде целый рассказ посвящают!» Может, вы в чем-то и правы по-своему. Но я думаю, что неправы вы еще в большей степени! И вот почему...
Если воспринимать жизнь категориями одних трагедий и их отсутствия, то никогда не почувствуешь ее прелести. Почему, спросите? Потому что это – чисто рабская и очень вредная психология: нет войны, нет страшного горя, никого не убили и не уничтожили, – все остальное стерпим и вынесем! Хамство? Наглость? Да ничего страшного! На фоне ужасов войн и голода все остальное ерунда. Нас все устраивает! Ничего нам больше не нужно. Мечтать о дорогом платье и французских духах – это мелко и пошло? Страдать из-за отсутствия любви – тоже мелко? Разумеется! И найдутся советчики: «Работай на трех работах, и тогда не останется сил переживать из-за ерунды». А вот что такое «ерунда» – это тоже вопрос тонкости натуры и остроты восприятия.

Я тоже так раньше думала, когда папа должен был умереть от рака, и никто не мог ему ничем помочь; никто ничего не предлагал, кроме обезболивающих уколов и вранья о его диагнозе. Я к Богу обращалась с мольбами папу спасти и обещала, что никогда больше не стану страдать из-за таких глупостей, как ссоры с подругами, разочарования в мужчинах, несостоявшиеся романы... Или переживать из-за безденежья! Что за ерунда! Только бы папа жил! Все остальное не имеет значения.
Но папа умер. И какое-то время я действительно воспринимала мир, находясь под наркозом горя и не реагируя ни на что. А потом наркоз прошел. И снова вернулось прежнее чувство боли от одиночества, от предательства близких, от пустоты квартиры, от недостатка денег, – от очень многого! Оказывается, отсутствие горя – это абсолютно необходимый и важный элемент счастья, но совершенно недостаточный для него. Счастье кроется именно в мелочах: в улыбке соседей по лестничной клетке, в их ласковом приветствии и внимании, в зеленом деревце у нашего дома, в том самом телефонном звонке, которого давно ждем, не признаваясь в ожидании даже себе самим, в теплом плече родного человека на подушке в своей постели, в детском смехе, в солнышке, ласкающем нас бескорыстно ранним весенним утром, – в сотне мгновений, способных нас окрылить или огорчить.
И однажды я отчетливо поняла: только счастливый человек может огорчиться из-за того, что пролил кофе на новый костюм! В концентрационных лагерях смерти были другие критерии горя и благополучия. И как только я это поняла, мне захотелось пожелать всем вокруг людям никогда не утрачивать способности огорчаться от пятнышка на платье, от ворчания вредного соседа, от долгого ожидания поезда, из-за ссоры с приятелем... Не дай Вам Бог воспринимать мир на уровне «Нет горя, а большего не надо!» Желайте большего!

И вот... захотелось написать о благополучных людях, на склоне лет получивших шанс маленьких проблем такого уровня, как чье-то посягательство на комфорт плаванья в бассейне.  К слову сказать, среди этих американцев, если с ними разговориться, нашлись бы дети и внуки мучеников Освенцима и других лагерей смерти, и потомки наших соотечественников. Они уже не говорят по-русски, как их бабушки и дедушки, папы и мамы, но многое знают и помнят. А сегодня они – здесь, в бассейне Флориды, на островке благополучия. Хотя копни чуть глубже – и трагедии брызнут фонтаном из каждой судьбы. Но никто не копает. Такие раскопки утомительны для большинства. Поэтому американцы, здороваясь, спрашивают: «Как дела?», совершенно не предполагая услышать длинный рассказ о вашей судьбе и ваших проблемах. Этот вопрос – просто приветствие! Не более того!
Возвращаясь к теме бассейна, нужно сказать, что он – небольшой: примерно метров 70 в длину, а по форме – самая настоящая гитара. Ну, а гитара-то в ширину невелика, сами знаете! Так что, даже если плавать поперек, что жутко оскорбительно и неудобно, то особо и не наплаваешься: ведь даже «бедра у гитары» все равно для плавания мало пригодны. От бедра до бедра – два рывка или меньше. Никакого удовольствия!
А вот теперь включите воображение: человек пять или больше ютятся в одной части бассейна, пытаясь изображать плавание, а один подонок в самом центре медленно и гордо вышагивает поперек, как настоящий гусь, пересекающий скоростную автомагистраль, не замечая остановленное им движение машин.
Был бы наш гусь коротенький, ему бы в середине бассейна вода доходила до самого лба, и тогда он был бы вынужден подвинуться к краю, освободив хоть какое-то место нормальным людям. Но длинный рост вполне позволял ему комфортно и без перерыва, словно маятник, мелькать перед глазами именно в самом центре. Мерзкий поперечник!
Это безобразие происходило каждый день. Причем приходил он рано утром, а завершал моцион около 12 часов дня. Знал, зараза, что послеполуденное солнце вредно. А здоровьем своим он дорожил: еще до прихода в бассейн пробежки совершал: соседи видели. Его ненавидели все, но никто не решался вступать с ним в конфликт. Кому охота портить отношения там, где живешь!
Был, правда, случай год назад, когда один наивный господин в нездешних плавках (не шортиками, как в США, а облегающими трусиками, как в Европе) очень миролюбиво спросил нашего гуся, умеет ли тот плавать, и если умеет, то почему не плавает, а ходит, причем исключительно поперек, что очень неудобно остальным.
Гусь обрадовался возможности упрочить торжество своего хамства и неестественно громко ответил господину:
– Плавать умею лучше всех вас вместе взятых. Но ходить мне нравится больше. Да и врачи советуют ходить. Медицине виднее! На глубину, сами понимаете, не очень находишься... Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?
Интеллигент в европейских плавках перечить не посмел, но обиделся и пошел загорать. Гусь ликовал. Зрители молча возмущались.
И вот однажды около 12 дня в бассейне появился новичок. Был он крепким и сбитым: наверное, спортом занимался и качал мышцы. И ростом «забору» нашему не уступал, а вот в ширину намного превосходил. Никто его до этого дня в глаза не видел и никто с ним ни разу не разговаривал. Даже имя его было неизвестно. Но по бицепсам и манере двигаться стало ясно, что человек он спортивный, а может, и профессионал. И никто бы не удивился, даже если бы узнал, что спортсмен этот – в прошлом известный чемпион. Его так чемпионом и прозвали.

Наш поперечник обычно к 12 часам уходил в душ, а оттуда домой. А тут он решил задержаться. То ли из любопытства, что за новичок к нам пожаловал, то ли ради самоутверждения: интересно же посмотреть, как этот атлет выкручиваться станет из предложенной ему унизительной ситуации.
«Забор» (он же «гусь» и «поперечник») уже вышел было из воды, но, заметив чемпиона, решил повременить с уходом. Он вернулся и продолжил свой моцион вредности. Загоравшие встали с кресел и лежаков и придвинулись ближе к сцене будущего спектакля, предвкушая интересный сюжет и занимая удобные места «в ложе». Внутри бассейна тоже началось напряженное оживление мокрых и смирившихся интеллигентов. Кто-то сейчас отомстит за их унижения! Было бы здорово!
А дело в том, что походка и пластика чемпиона не оставляли никакой надежды на его стадную покорность чьим-то правилам, ущемляющим его привычки. Это было понятно всем, кроме «забора». Тот почему-то уверовал в силу своей безнаказанности и считал собственную власть незыблемой. Все сразу поняли, что сейчас будет происходить нечто необычное.

Чемпион не подозревал о внутренних интригах обитателей бассейна. Однако ожиданий он не обманул. Красиво прыгнув в воду с высокой ступеньки, он поплыл (разумеется, вдоль бассейна) элегантно, мощно и быстро, погрузив голову в воду, словно был подводной торпедой и наземная суета его не касалась.
Гусь заметно разволновался и невольно стал стремиться к бортику, чтобы не столкнуться с пловцом: он понял, что ему грозит опасность. И все-таки гусь пытался сохранить лицо и делал вид, будто для него ничего не изменилось. Однако все заметили, как быстро он стал проходить центральную часть бассейна, чтобы торпеда не сбила его с ног.
Сначала ему это удавалось, а потом гусь, похоже, разозлился, что его публично заставляют ускоряться и это может быть расценено как публичная капитуляция. А засранец оказался с амбициями. И стал он демонстративно замедлять скорость своего поперечного движения. Экспериментатор чертов! Интересно ему стало, как чемпион выкручиваться станет, если на его пути преграда появится. «Все который год терпят, и ничего! Главное, сразу нужно людей на место ставить. Пусть знает, кто тут главный!» – думал гусь и незаметно следил боковым зрением за происходившим.
Между тем чемпион никого воспитывать не собирался и чужих мыслей читать не умел. Он себе плыл, как его тренеры учили, и, видно, так увлеченно плыл мужик, что не заметил идиота нашего вообще! В общем, врезался он в него всей массой своего сильного накачанного тела, да на немалой скорости!
Наш гусь потерял равновесие и, громко по-бабьи взвизгнув, упал в воду, больно ударившись то ли о чемпиона, то ли об ступеньку: он ведь не просто упал, а отлетел на немалое расстояние! Глотнул гусь хлорки, само собой, и стал откашливаться и фыркать, как пес, которого случайно уронили в водоем. Народ затаил дыхание...
Пловец подал руку, чтобы помочь гусю подняться, да извинение по-английски произнес. Но гусь от руки отказался и что-то пробурчал себе под нос. Случившееся столкновение еще больше подняло авторитет чемпиона: он пытался помочь и вполне искренне сказал: “Sorry!”, хотя ничего не нарушал и имел полное право врезаться в любого идиота, не соблюдавшего хоть и неписаные, но логические правила движения в бассейне. Так что чемпион выглядел почти героем, а гусь – нашкодившим и опозоренным.

И тут вдруг какая-то древняя старушка, к всеобщему удивлению, захлопала в ладоши. Недаром стариков с детьми сравнивают! Непосредственные они! Все ликовали молча, а одна она выразила это вслух. Что тут началось! Ее тут же горячо поддержали остальные. Аплодисменты, улюлюканье и всеобщее удовольствие вынудили опозоренного гуся уйти из бассейна. Но он все-таки пообещал вернуться: “I’ll be back”. Это прозвучало с угрозой, но всеобщее веселье и радость публики еще долго не проходили.
Несколько дней после этого происшествия гуся никто не видел. Народ блаженствовал, плавал и прыгал! Слухи о пловце-чемпионе разошлись далеко за пределами нашего сообщества. Женщины гадали, сколько ему лет, женат он или холост. Мужчины мечтали с ним подружиться и планировали пригласить играть в бильярд. Однако он тоже почему-то не появлялся.

Гусь жил один. Поговаривали, что жена от него давно ушла, а сын не общался с ним уже многие годы из-за какой-то ссоры. Прошло дней пять, и, к всеобщему удивлению, гусь снова появился на территории бассейна, но не один, а с дамой совершенно необъятных размеров бюста и бедер. Соседи знали точно, что гусь одинокий. И никто не мог понять, откуда взялась эта дама, но она явно была ему преданна и посвящена в его замысел реванша.
Сначала они ходили друг за другом: вплотную тело к телу. Потом бедро к бедру. Стало понятно, что гусь усилил свой объем пышными формами этой мадам, и это – его стратегический план мести. Вдвоем они повалят чемпиона и опозорят его публично. Никто не знал, но гусь даже записал на магнитофон аплодисменты, чтобы включить их в нужный момент. Он понимал, что народ в бассейне не станет радоваться его реваншу.
Гусь помнил, что чемпион приходил к 12 часам. Поэтому и он со своей верной спутницей являлся, как часы, к этому времени, несмотря на вредное солнце и духоту. Жажда мести оказалась сильнее всех остальных аргументов и чувств!
Так прошел целый месяц. Чемпион не появился. Скорее всего, он все-таки не проживал здесь. Может, заезжал к кому-то в гости или по делам, и давным-давно забыл о случившемся.
Потускневший гусь еще больше похудел и обгорел на вредном солнце. Он стал коричневым, как афроамериканец! Еще бы! С 12 дня до трех он ждал своего обидчика каждый день без выходных! Пышная дама его не покидала.
Народ шутил, что гусь взял ее в рент и платит ей за устрашение публики пышными формами: никто не верил, что гуся, такого мерзкого человека, кто-то мог взять и срочно полюбить к нужному событию готовящегося реванша.
Единственной радостью обитателей бассейна стало позднее появление гуся: к 12 дня народ уже возвращался домой. Других поперечников пока не наблюдалось, и люди наслаждались плаванием.
Потом они наблюдали с балконов, как комичная парочка бороздит опустевший бассейн поперек своими неотмщенными телами и душами часов до трех дня, с надеждой всматриваясь вдаль: не идет ли, наконец, тот самый обидчик. А он все не появлялся на горизонте.
И вдруг пропала дама. То ли закончился ее отпуск во Флориде, то ли обидел ее чем-то гусь наш легендарный, никто не знал! Может, она на любовь претендовала, а он – исключительно на усиление объема своего тела? Или он и правда платил ей за ее поперечное движение с 12 до трех, а потом у него деньги закончились? Никто достоверной информацией не располагал, но факт налицо: дама больше так и не появилась.
Гусь продолжал приходить в гордом одиночестве к 12 дня. Ходил бедняга по солнцепеку, даже смотреть на него жалко было из окон и с балконов! У него и походка изменилась: в ней появилась некая обреченность и остервенелость, что ли!
Со стороны казалось, будто нет у человека иного смысла в жизни, кроме как доказать свою правоту или силу, если вдруг с правотой не получится. А если силой не взять будет, то он еще что-то придумает: то ли слово какое обидное заготовил, то ли что покруче. Поди отгадай, что там у гуся в голове его мстительной зародилось! Может, он слезоточивый газовый баллончик в кармане плавок спрятал! Но ведь рассчитывал же на что-то, раз так рвался повстречать обидчика.
Дело-то, как назло, летом было. А лето во Флориде жаркое, душное. И никак нельзя людям в солидном возрасте часами на солнце торчать, да еще с полудня до трех часов дня! Но именно в это время когда-то здесь появился чемпион. Поэтому и выбора у гуся не было.
И однажды случилось страшное: упал гусь в воду то ли от сердечного приступа, то ли от обезвоживания и солнечного удара. А рядом – ни души! В это время народ уже по домам сидит, телевизор смотрит под кондиционером. Один гусь, одержимый местью, в бассейне торчал, всеми забытый! Если б хоть кто-то заметил его падение, то, конечно же, подняли бы человека и из воды вытащили! Скорую бы вызвали и откачали бы поперечника! Уж смерти-то ему точно никто не желал.
Только не было рядом никого в тот момент. И несостоявшийся мститель наш попросту сознание потерял, захлебнулся и утонул.
Хоронили его соседи: больше некому было. Звонили в какие-то службы, в страховые компании, все организовывали... Адрес сына разыскали, хоть и не без труда. Ну, и сообщили ему о трагедии, да только сын в Нью-Йорке жил и ни на какие похороны во Флориду лететь не собирался. Наверное, через полгода приедет вступать в наследство на квартиру и прочее имущество... Вот и рожай детей после этого!
Да и вообще, странно жизнь устроена! Стоит человеку помереть, как общество с него почти все долги списывает, ну, по крайней мере, моральные. Вчера о живом говорили, мол, гадкий он человек, никому не нужный. А сегодня уж такое не скажешь, о покойных – или хорошо, или никак.
Вот помер, так сразу всем нужен стал: кому посудачить повод свежий; кому свое преимущество ощутить (сами-то пока живы, слава Богу!); кого квартира освободившаяся интересует (вдруг сын покойного ее продавать надумает!), кто-то вынужден похоронами заняться и востребованным себя почувствовать, а кому и пофилософствовать о бренности человека – великолепный шанс...
При жизни-то мы с друг другом не шибко церемонимся, если что! Так хоть после смерти вынуждены уважать. И жалость появляется! Пусть уж ходил бы себе поперек, придурок, чем в могиле-то лежать! Мы же люди – не злые! Да разве теперь ему скажешь все это!

P.S. Почти год никто в бассейне плавать не хотел. Смерть вроде штука не заразная, а все равно неприятно было. И чувство вины появилось: если бы мы не аплодировали тогда его унижению, так, может, не завелся бы мужик и жив бы был до сих пор!
Начали мы в другой бассейн ходить. В тот, что возле клуба. Далековато, зато никаких ассоциаций неприятных. А через год история эта забываться стала... Чужая смерть нас ранит ненадолго. Многие перебрались опять в наш бассейн, словно ничего в нем никогда страшного и не происходило. И вода уже сто раз обновилась, и чувства тоже.
Хотя про поперечника все-таки вспоминали изредка и новым жильцам рассказывали обо всем случившемся. А рассказывать стоило: яркий факт из местной жизни нашего сообщества и скрытое предостережение, чтоб новые поперечники не разводились.
...А на днях в нашем бассейне вновь появился чемпион. Он, как оказалось, и правда, в гости приезжал к другу, а теперь вот и сам квартиру купить решил. Не хватало еще, чтоб ему квартиру покойного поперечника продали по иронии судьбы!
Конечно, не надо бы чемпиону про смерть гуся знать. Чего доброго, виноватым себя почувствует, переживать начнет... Хоть и нет его явной вины, а все равно не по себе станет ведь, как пить дать! Да только разве женщины промолчат! Нет-нет, да и пересказывается эта история самыми разными людьми.
Вот жизнь человеческая! Кто от старости умирает, кто от болезни или катастрофы; кто на войне, защищая родину или захватывая чужую и находя себе оправдания... Много причин для смерти человека судьбой придумано... А поперечник наш умер в мирное время от вредности и непомерной гордыни. А мы, дураки, масла в огонь подлили аплодисментами своими и, можно сказать, зажгли и без того больное самолюбие несчастного человека. А он ведь несчастным был, раз ничего более важного, кроме борьбы за право на поперечное движение в бассейне, у него в жизни не было. Вот ведь выбор какой перед людьми встает: или проявлять милосердие в ущерб здравому смыслу и себе самим, или испытывать угрызения совести от последствий собственных побед.
Старушка та древняя, что первой аплодировать начала при падении поперечника, умерла вскоре после него. То ли от старости ушла, то ли кто упрек ей в лицо бросить успел насчет ее аплодисментов, оказавшихся роковыми.

Но есть еще один странный и труднообъяснимый факт, что не дает мне покоя: не зовут чемпиона мужики наши в бильярд играть почему-то... Да и дамы больше его семейным положением не интересуются... Все обходят его стороной, и я – тоже. Наверное, потому, что жив пока. Вот умрет, тогда заслужит добрые воспоминания. А пока раздражение вызывает: и мускулы отрастил повыпендриваться, и плавает чересчур мощно для пенсионерского бассейна, и мимоходом жизнь чужую оборвал, даже не заметив и не поняв ничего. И самое противное: его и обвинить не в чем, и общаться с ним невозможно, потому что предательство это, как ни крути. А предательству неважно, кого ты предаешь: друга, врага или прохожего. Оно, предательство, самодостаточно и мощно.
И кажется порой, что вредный поперечник, хоть он мертвый и совсем беспомощный нынче, но видит ведь сверху всю эту муравьиную возню в бассейне и вокруг него, что мы жизнью считаем, и грустно улыбается...