Марина, расслабившись, лежала на столе и предавалась приятному ощущению омолаживания и прибавления живительной силы под оздоровительным массажем Зины.
Давно эмигрировавшая в Штаты Марина была женщиной привлекательной внешности, всегда причесанная, одетая со вкусом и по последней моде, пытающаяся застрять между тридцатью и тридцатью пятью, но выглядеть солидно и уравновешенно. Она красилась блондинкой, чтобы подчеркнуть свою привлекательность и в какой-то степени доступность. Небольшие c пронзительным взглядом глаза и сжатые губы придавали ей вид жестокой личности. Она никогда не была эмоционально расслабленной, всегда была начеку. Говорила приказным тоном, а в случае хорошего расположения духа – покровительственным. Она стремилась окружать себя людьми, которые бы искренне верили в ее доброту и в ее способность жертвовать собой ради блага других. Люди, верящие в ее доброту, были ее друзьями.

Зина, иммигрировавшая недавно, не вполне соображала, что происходит с ней. Натуральная шатенка, высокая, тонкая, со слегка кажущимся скуластым лицом, с большими карими глазами, в которых грусть и недоумение от происходящего с ней в жизни придавали ей загадочный вид. Будучи длинноногой, она ходила, чуть ссутулившись и наклонив голову на длинной шее вперед, что придавало ей вид нерешительного и неуверенного в себе человека. Скорее пухлые губы были выражением ее чувственности. Весь ее облик сводился к одному: «Вот и я, а дальше что?»

Они подружились недавно. Познакомились на каком-то вечере у общих знакомых. С тех пор они дружат и проводят время вдвоем все больше и больше. При их недавней случайной встрече в деликатесном магазине они разговорились и Марина спросила:
– Что ты делаешь завтра, Зиночка? Если ничего не делаешь, не занята, я очень хотела бы, чтобы ты поехала со мной за покупками в Нью-Джерси. Это недалеко. Да и вместе побудем одни, подальше от детей и подальше от мужей. Давай устроим девичник. Сделаем покупки, пообедаем там. Короче, проведем день вместе.
– Ну, пожалуй, я не очень-то занята завтра, а мальчика я могу устроить к матери, да он у меня и не маленький, может позаботиться о себе, еда есть. Однако дело в том, что я вряд ли смогу что-либо купить в этих магазинах. Они такие дорогие.
– Чепуха, – сказала Марина, – ты еще не видела дорогих магазинов.
И не дав Зине ответить, продолжила:
– Да как это можно ничего не захотеть? Так недолго от скуки умереть.
И подумав секунду, добавила:
– Вот что, поехали со мной, и я куплю тебе что-нибудь – блузку, юбку или туфли. Определим на месте.
– Да вы что, Марина, вы «взятку» предлагаете, и хотите таким образом заманить меня на эту поездку, – сказала как-то обидчиво Зина, не заметив своего перехода на «вы».
– Не будь дурочкой, Зина, – тоном человека, сознающего свое превосходство, сказала Марина, – я дольше живу в этой стране. Ты еще не все понимаешь. Все имеет цену. Я, фактически, покупаю твое время. Время – деньги, – и, посмотрев на Зину, почти прошептала: – К тому же ты мне нравишься, и я хочу, чтобы мы стали близкими друзьями.
– Пожалуй, я ценю вашу попытку передать мне ваш жизненный опыт и ваши наблюдения, – сказала Зина, – но не обижайте меня, пожалуйста. Я вам ничего не продаю, а мое время на данном этапе тикает просто так, вхолостую, с каждым тиканьем доллар в мой карман не попадает. Для меня это пустая фраза.

Зина помолчала минутку, не хотела быть резкой. Подумав, сказала:
– Так что, дорогая, давай, скажем так. Я воспользуюсь случаем повидать другой штат, новый город и новые места. Я очень люблю путешествовать, – сказала она мечтательно и подумала о том, как она мечтает о путешествии на собственной машине по Штатам. Ее глаза на миг заблестели и заволоклись мечтательной дымкой но, хлопнув ресницами, она вернулась к реальности и продолжила:
– Вот это и будет моя награда.
Посмотрев прямо Марине в глаза, с приятной и открытой улыбкой сказала:
– Я очень польщена твоей откровенностью. Действительно я тебе нравлюсь?
– Прекрасно, – сказала удовлетворенно Марина, – будешь моим критиком и поможешь в выборе одежды. И, пожалуйста, не обижайся, поможешь мне носить покупки. Кстати, как твоя поясница? Надеюсь, что она у тебя не проблематичная, как у меня.
– Слава Господу, в области здоровья жалоб нет! – весело сказала Зина.
– Ну и хорошо,– сказала Марина, – будь готова завтра утром к десяти часам, я приеду за тобой.
Покупала только Марина, а Зина старалась оправдать возложенное на нее доверие – быть бесстрастным критиком. Правда, в ответ на свои замечания она то и дело слышала:
– Ты права, это сидит как мешок.
– Какой у тебя меткий глаз! Как ты это заметила?
– Ну что ты, Зиночка, разве это длинно?
– Нет, нет, это не коротко.
– Да ты что, дурочка, эти цвета очень хорошо сочетаются. Ты в цветах ничего не понимаешь.
– Дурочка, сейчас такие воротники в моде.
На замечание Зины, не слишком ли строго Марина обращается с продавщицами, та ответила:
– Ты просто не понимаешь. Продавщицы не обижаются, когда с ними говорят приказным тоном. Они принимают это как требовательность покупателя. Они готовы лизать вам задницу.
– Ну, знаете, Марина, мне кажется, что вы их… ну, знаете, как бы это помягче сказать, вы унижаете их.

Марина посмотрела на Зину безразличным взглядом.
– Зиночка, wake up and smell the coffee,– сказала скороговоркой и решительным тоном Марина, – это выражение, означающее, что диктует тот, у кого есть деньги. Деньги, дорогая, деньги. Их запах и вид опьяняет людей. Все крутится вокруг них. Нужно ли повторять известные банальные высказывания о деньгах? Настоящие короли преклоняются перед денежными королями. Надеюсь, понимаете почему!
– Да, да, конечно, я понимаю, – сказала Зина мягким покорным голосом и, подумав минутку, добавила:
– Говорят, что когда Александр Македонский встал перед известным в те времена философом Диогеном, который жил в чем-то наподобие бочки, и сказал, что он может выполнить любое его желание, то тот, философ, попросил его отодвинуться и не заслонять ему солнце.
Марина среагировала быстро.
– Не засоряй голову ерундой. Перестань слушать глупости и тем более верить в них. Выбрось дурь из головы. От этих вещей голова болит, кожа лица дряхлеет.
Она помолчала секунду и добавила:
– Нам надо заняться твоим образованием.

Зина улыбнулась. Она подумала, что у Марины своя философия жизни, и от этого ей, вероятно, легче. У нее, по-видимому, есть ответ на все.
Зине было приятно, что Марина настояла, чтобы она примерила блузку и юбку. Она смотрела в зеркало и довольная, крутилась перед Мариной на одной ноге как беспечный ребенок, издавая при этом звуки смеха и беззаботной радости.
– Все на тебе сидит хорошо. «Подлецу все к лицу». Прямо я тебе завидую, – сказала Марина.
– Ладно, ладно, не прибедняйся,– с улыбкой сказала Зина,– в таком случае ты не меньше «подлец». А если серьезно, то ты, дорогая, поражаешь меня своей способностью подбирать правильно вещи,– и, помолчав на секунду, добавила: – А ты знаешь, как это называется? – и посмотрела на Марину испытывающим взглядом.
– Ну, ты у нас башковитая, ты и скажи, – ответила Марина, – посмотрим, совпадают ли наши мнения?

Не ожидая ответа, Зина тихонько сказала.
– Это умение называется вкусом.
То ли Марине было лестно, то ли от щедрости, хотя Зина и сопротивлялась, Марина все-таки заплатила за ее вещи и попросила их упаковать отдельно. Зина была очень довольна покупками.
Уставшие от ходьбы, они нашли уютное кафе, где можно было спокойно посидеть, пообедать и поговорить.
– Слушай, Марина, я заметила на твоей кредитной карточке другое имя. У вас карточка на вас обоих? На мужа и тебя?
Марина, посмотрев на Зину, пропустила вопрос мимо ушей.
А Зина продолжила:
– Понимаешь, мне сказали, что это нехорошо. Говорят, в этом случае оба ответственны за долг. Это плохо, так говорят. Видишь, учусь, учусь новой жизни.
Она остановилась, задумчиво посмотрела вдаль, и озабоченно спросила.
– Как она сложится?
Марина опять промолчала, но посмотрела пристально на Зину.
– Что, я что-то сказала не так? – со смущенной улыбкой спросила Зина.
– Слишком много знать тоже не хорошо, – с улыбкой сказала Марина, – когда-нибудь узнаешь все. Не торопись.
– Ой, я, по-видимому, невольно наступила на нечто тебе неприятное, – заметила Зина. – Пожалуйста, прости.
– Не будь дурочкой,– ответила Марина, – ты все узнаешь в свое время, не торопись. Ты лучше рассказала бы о себе. Откройся мне, расскажи, что давит на душу, что неприятно в жизни. Где муж, чем занимается?
Зина не стала вилять.
– Ну, стараюсь встать на ноги. Я инженер-электрик. Моя задача устроиться на работу мне кажется трудной, хотя не до такой степени, как у наших бедных врачей. Но для меня найти работу по специальности неимоверно тяжело. Нужен американский опыт. А где его достать? Ведь никто не берет на работу без него, никто не хочет даже поговорить со мной. Мне трудно решить проблему курицы и яйца, – закончила она, почти плача.
– Не отчаивайся,– сказала Марина, стараясь звучать оптимистично, – рано или поздно все устраиваются. Тебе тоже что-нибудь подвернется, – и, подумав молча минутку, добавила, – найдутся добрые люди. У меня много влиятельных друзей. Попросим, на худой конец.
– Да, рано или поздно очередь дойдет и до меня. На данном этапе моей жизни я похожа на того пьяного, который схатился за столб в ожидании появления своего дома, так как все кружилось перед его глазами. У меня такой же хаотический хоровод возможностей и событий, от которых, честно говоря, становится страшно, а иногда и тошно. Да, большинство наших иммигрантов проходят через это, но от этого мне не легче. Общность тяжелой судьбы не облегчает горечь неустроенности и лишений, и многих других неудобоваримых обстоятельств жизни. Просто хочется поскорее пройти этот промежуток жизни. Хочется зарабатывать, чтобы… не быть на этом… – сказала грустно Зина, не закончив свою фразу.
– Ничего, дорогая, мы все прошли через это. Это государство богатое. Не принимай всего очень близко к сердцу, пройдет, – сказала Марина. – Ты расскажи о сердечных делах. Как у тебя дела в этой области?

Зине взгрустнулось. Мысленно удалилась и тихим голосом сказала:
– Муж мой скончался несколько лет тому назад, еще там.
Откусив от кусочка хлеба, с отрешенным видом долго и медленно жевала.
Когда Марина сказала «I am sorry», Зина ответила:
– Хотя грустно и трудно, но это – прошлое, – и нерешительным голосом как-то почти безразлично добавила: – А сейчас… я встречаюсь с одним.
– Тебе семнадцать, что ли? Что значит «встречаюсь»? – выпалила Марина.
– Ну, близка с одним, – сказала Зина.
– Перестань говорить загадками, пожалуйста, – сказала Марина, – говори открытым текстом, прямо, не как стеснительная девчонка.
– Ну, я живу с ним, мы живем вместе, – ответила Зина.
– И? – спросила Марина. – Играете в любовь или строите нечто свое?
Зина глубоко вздохнула, поковыряла вилкой в тарелке, поджала губы.
– Володя очень хороший. Он мне нравится. Говорит, что меня любит. Ревнует.
– А ты, ты как относишься к нему?
– А я что, он очень мягкий, обаятельный и образованный. Часто меня спрашивает, люблю ли я его? Иногда, когда я не отвечаю на его вопрос, в шутку пытается задушить меня, сядет на грудь, схватит за горло и говорит: «Скажи, что любишь», – весело и с улыбкой на лице сказала Зина. – Шутка шуткой, но он тот, с кем я хотела бы быть и с кем хотела бы связать мою жизнь, – серьезно сказала она своим грудным голосом.
– А что мешает? – спросила Марина, которая внимательно слушала ее. – В чем помеха?
Заметив, что Зина мешкает и нерешительно смотрит по сторонам, Марина покачала головой.
– O, my God, Боже мой, – и положив обе ладони на свои щеки, трагическим тоном сказала: – Что это с нами происходит, почему некоторым так и не везет?
– О чем это вы? – растерянно спросила Зина. – Не понимаю, что вы имеете в виду?
– Бедняга ты моя, ты тоже наткнулась на женатого, и ты не хочешь стать причиной их развода. И не знаешь, как быть.
– Да нет же,– Зина хотела возразить, но Марина резким движением руки ее остановила.
– Послушай меня, дорогая, и в этой области у меня большой опыт. – Не надо скромничать, я все понимаю,– сказала Марина. – Знаешь, иногда окружающие обстоятельства бывают сильнее твоего желания, и ты становишься бессильной, ничего не можешь сделать. Его возраст, общественное, семейное и финансовое положение – все это огромным грузом лежит на тебе, так много факторов против тебя, что ты просто не в состоянии что-либо сделать.
– Да нет же, мой Володя не женат, – прервала ее Зина. А через секунду тихо добавила: – Был женат, была жена, давно не живут вместе, они в разводе, – и после паузы тихо добавила, – неофициально. Разошлись. Вздохнув глубоко, добавила: – Говорит, разведутся.
– Не беспокойся, смеяться не буду, – сказала Марина серьезно, – слишком свежо в моей памяти все, что было со мной, чтобы посмеяться над чужим горем.
Помолчав минутку, со злостью добавила:
– Ты мне покажи хоть одну дуру, которая бы не клюнула на «разведусь» мужиков.
– У него особые обстоятельства, – сказала Зина, – он сам…
– Вот сейчас мне смешно, скажи, что он говорит, что у него жена больная, чтобы я могла громко хохотать, – прервала ее Марина.
– А что, на самом деле вы посмеетесь? – робко и нерешительно с улыбкой спросила Зина.

Обе разразились хохотом.
– А пока, а пока,– сказала Зина, которую Марина прервала и продолжила ее мысль. – Приходит и уходит. А как вы, на самом деле, живете?
– Понимаешь, он водитель лимузина, как многие иммигранты-инженеры, ему не всегда удобно ночевать у меня. Да меня и присутствие моего сына очень волнует, не хочу скомпрометировать себя перед сыном. Проводит свое свободное время то с нами, то со своими родителями. Он заботится о еде, продуктах, спрашивает, чего нет, приносит или дает деньги. Как будто внешне все хорошо, а душа моя плачет. Нету того чувства уверенности, которая крепко… ну, ничего крепкого пока у нас нет, кроме… – запнулась было Зина, и Марина поспешно вставила:
– Ясно, кроме секса.
Обе помолчали и начали доедать свои сандвичи. Марина попросила горячего кофе, сделала глоток и спросила Зину:
– Так что же у тебя, дорогая? Какие же отношения у тебя с Володей?
Сама же ответила вопросом.
– Любовь? Ерунда. Экономическая обеспеченность? Черта с два. Кусок колбасы и сыр-мыр. Материальная сторона, скажем мягко, слаба, – и, не выдержав, резким голосом добавила: – Да вообще ее нет, тоже мне, палочка колбасы… кусок вонючего сыра… даже стыдно…
Успокоившись, Марина продолжала давить на Зину.
– Секс? Остается только секс. Он мужчина, он без этого не может, ему нужна женщина. Вот он тебя и заарканил. Он платит за свой секс. Извини меня за упрощение, но он тебе приносит продукты, а ты платишь ему натурой.
Сделав глоток воды, она продолжила.
– Это, дорогая Зиночка, простой товарообмен. Ты, дорогая, простая мелкая торговка. И, пожалуйста, «нет» не говори, – Марина попыталась остановить ладонью Зину, – посмотри на ситуацию. Он узелок не завязывает. Все жена, жена, да больная жена. Ах, он под таким моральным давлением находится, что нуждается в утешении в объятиях Зиночки, – ехидно сказала Марина. – Как трогательно! А жена-то может быть не настоящая! А может быть, он тебе голову морочит.

Марина, глубоко вздохнув после своей тирады, сделала глоток кофе и с хитрой улыбкой сказала:
– Несчастная ты моя торговка,– и увидев, что Зина ухмыляется, добавила: – Не зря я говорю, мне надо заниматься тобою. Торговаться – так торговаться, только по-крупному. Тебе тоже нужен секс. Используй свои средства и орудия воздействия более метко, более целенаправленно.
Хоть Зина имела полное представление, о чем Марина говорила, и внутренне возмущалась, тем не менее, упоминание о больших масштабах ей почему-то понравилось.
– Я понимаю, что стараетесь показать вещи в упрощенной форме, но поверьте, они не так уж просты, – сказала Зина после долгого молчания, а через секундную паузу спросила: – А почему вы все время проводите параллель со мной? Не пойму, у вас тоже… ситуация, что ли?
Марина поджала губы, вытерла салфеткой, прямо посмотрела на Зину, и с видом философа, который сейчас объяснит смысл жизни, сказала:
– Ну, что ж, помнишь, ты раньше спросила, так я сейчас отвечу. Имя на моей кредитной карточке – это имя моего… друга, – и победоносно посмотрела на Зину.
Это был один из тех моментов в жизни, когда без окончания фразы смысл становится ясным.
Зина мгновенно поняла глубину сказанного, отчего у нее челюсть отвисла, и она оцепенела.
Издав несколько нечленораздельных звуков, она робко спросила:
– А как же ваш муж? – от растерянности она перешла на «вы». – А ваш муж знает об этом? Как он реагирует на это?
– А зачем ему говорить обо всем? Не надо ему знать подробности. Как-то он возмутился, обнаружив карту. А я ему объяснила, что с таким доходом, как наш, нужен гарант. Вот и все неприятности с мужем.
Марина помолчала мгновение, а потом выпалила с презрением и раздражением в голосе:
– Мужем называется. Какой мужчина, если он не умеет зарабатывать деньги. А то, что он приносит, это кот наплакал.
Зина в растерянности не знала, что сказать, и просто пробормотала что-то о несправедливости. Потом тихонько добавила:
– Да, а «гарант», значит, того, держит карман шире.
– Ты очень быстрая, хватаешь на лету. Мне это нравится. Мы станем вот такими друзьями, – она прижала ладони одну к другой и покачала ими несколько раз. – Мы поймем друг друга.
Однако Зина не слушала ее. От напряжения складки образовались у нее на лбу. Она задумчиво спросила:
– А как насчет его жены? Какая жена не учинит скандал мужу, узнав, что тот имеет общий счет с какой-то женщиной? Не верится, что та прошла мимо такого факта. Неужели она ничего не сказала?
– Если и сказала, то это было так давно, что не помню подробностей. А с другой стороны, это не мое дело, а его. Пусть сам позаботится и успокоит свою дуру.

Подумав, добавила:
– Неоднократно я ему повторяла «Любишь кататься, люби и саночки возить». Надо платить по векселям, дорогая, и не он, – Марина особо подчеркнула «он», – определяет, сколько должен потратить.



И с издевкой в голосе поддразнила Зину, будто кривляя кого-то:
– «На тебе сто долларов, купи там сосиски-мосиски, и… всякую чепуху». Тоже мне. Слушайся меня, торговка ты моя, и я научу тебя тонкому искусству любви.
Зину ударило током при слове «любовь». Она растерянно смотрела на стол и на кончики своих пальцев, которые нервно терла. Она явно была подавлена своим открытием. Она боролась с собой, со своими чувствами. Нет, она не торговка. У нее есть чувства к нему, у него есть чувства к ней. Он признается ей в любви, и она хочет верить в его искренность. Он строит планы о совместной жизни, о будущем.
«А может быть, она права в том, что надо быть более требовательной. Разве грубо требовать больше денег, больше денег на карманные расходы, больше денег на одежду? А разве иногда мужья не работают на двух работах, чтобы лучше обеспечить семью? А кому же тратить деньги, как не жене? Разве это не относится к высокой требовательности и к себе, и к другим? Мне бы научится быть требовательной», – с грустью закончила свои мысли Зина.
– Почему молчишь? – спросила Марина.
– А ведь я еще не его жена, – сказала Зина вслух.
– А что, я своему жена, что ли? – выпалила Марина резко, понимая ход мыслей Зины, и успокоительным голосом продолжила. – Положись на меня и я выведу тебя из… из этого рынка, – быстро закончила мысль Марина, решив не обращать внимания на чувства Зины.
– Да, – протянула Зина, – мне бы быть такой сильной и требовательной, – мечтательно сказала она. – Я мягкая по натуре, и из меня легко вить веревки. – И, подумав на секунду, добавила медленно, проговаривая слова по одному: – Пожалуй, есть чему научиться у вас. Да, – протяжно сказала она. – Извини, опять перешла на вы.
– Да брось глупости, – сказала Марина, и, не посмотрев на нее, добавила: – У моего друга большой… – Марина запнулась, и это дало возможность Зине со смешком вставить:
– У моего тоже большой. Хоть и приятно, но это не главное.

Марина недоуменно посмотрела на нее:
– О чем ты это, я тебе серьезные вещи толкую.
– Вот серьезно и расскажи о твоем друге. Расскажи мне о вас, о ваших отношениях, – трогая руку Марины, как бы подбадривая ее, веселым голосом продолжила Зина. – Какие у вас отношения?
– Отношения у нас очень… ну, нормальные отношения, – еле выдавила Марина, – у нас своя квартира, где время от времени мы встречаемся… и… и… .
– Господи, – сказала Зина, – у всех свои проблемы,– разве вам большего не хочется? Разведитесь, выйдите замуж за него, – и, подумав, добавила: – По-видимому, есть помеха, жена, дети… А так, любовь ваша, ваши отношения загнаны в тупик, дальше им некуда. Это, как один мой друг говорит, и есть «ограниченная любовь».
Зина посмотрела с сочувствием на Марину и подумала, что это, возможно, и сделало ее, Марину, циничной и она стала смотреть на вещи в упрощенной форме. Вслух она ничего не сказала, да и поняла, что тема неприятная для Марины. Зина не хотела теребить Марину и трогать ее рану. Вслух постаралась как-то успокоить Марину, вывести из этого состояния.
– Думаю, что вы оба мудрые и найдете приемлемое решение.
– Да, решение мы нашли. Но я страдала и страдаю.
– Ну, перестаньте. Не надо, не рассказывайте, раз это оживляет боль, освежает рану. Не надо, – сказала Зина и, опередив, протянула салфетку Марине, которая как раз открыла сумку, чтобы достать ее.
Прикладывая салфетку к глазам, Марина продолжила:
– Я не посмотрела бы на то, что он на много старше меня, заставила бы развестись с женой, не посмотрела бы на то, что он потеряет работу, что он обанкротится. Я бы пошла на все, чтобы быть с ним.
– Ну и правильно сделали, нечего брать грех на душу, нечего было заставлять его бросить свою старушку, которая, еще вдобавок и больна, и вообще, нечего лишать его своего, созданного им мира, – сказала Зина. – Знаете, там дети, внуки, окружение.
– О чем ты говоришь, несчастная ты? Я бы на все пошла, я тебе говорю, ничего не остановило бы меня, если бы не его доводы.
– Не пойму, – сказала Зина в недоумении, – вы оба хотели и хотите друг друга и он сумел убедить тебя в обратном? Помоги мне понять это.
– Он убедил меня в том, что если он потеряет все из-за меня, то я скоро перестану его любить, потому что он перестанет быть тем, кем он есть сейчас. Ему удалось меня убедить, что без его нынешнего положения и веса в обществе он превратится в никому ненужного, дряхлого старика, который станет мне обузой, и что он этого не потерпит и скорее пустит пулю себе в лоб. Опасность перспективы, что я причиню ему столько боли, уничтожу и, в конце концов, перестану любить его, отбили мою охоту бороться за свое счастье. Кончилось все это тайной квартирой и свободой использовать нашу кредитную карточку. Лед тонкий, но пока выдерживает.
– Ничего себе решение, – сказала Зина.
– Да, как видишь, загнал в клетку и дал финансовую свободу, – заключила Марина.
– А почему согласились? – спросила Зина.
– Не хочу потерять его, я все же люблю его. Ручеек слабенький, но течет. Ужасно больно, и главное, без него как-то пусто. Я хочу этого старого хрыча.

Сделав глоток остывшего кофе, Марина весело сказала:
– Зато у меня появилась новая страсть, новая любовь. Бесстыдно трачу его деньги. Поверь мне, это лучше секса.
– Смотря какого, – вставила Зина. – Понимаешь, Марина, колбаса и прочие продукты, которые приносит мой друг, я рассматриваю как знак внимания, и мне кажется, что он каждый раз вместе с пакетиком заворачивает свою душу, он вкладывает свои чувства в них. Назови меня дурой, но мне так приятно получать от него даже пищу. Это внимание, это он тепло своей души передает мне.
– Ты вдобавок еще и романтичная, – сказала Марина с усмешкой, – я не знала, что так много можно говорить о куске мяса. Но ничего, я выбью эту дурь из твоей головы. Просто мне надо ввести тебя в круг нужных людей.
– В круг? Какой круг? – спросила с любопытством Зина.
– В круг друзей моего друга. У него большой круг сильных мира сего, – сказала Марина.
Зина, подумав минутку, сказала:
– Я предпочитаю передний вход заднему.
– Ты что, уже о сексе думаешь? – спросила с укором Марина. – Не торопись, дорогая, это не быстро произойдет.
Зина посмотрела ей прямо в глаза и глубоко вздохнула.
– Мне кажется,– сказала Марина,– что тебе будет приятно и полезно знакомиться с умными и могучими людьми.
Зина бесстрастно посмотрела на Марину. Она вытянула губы и сказала: «Ннда». Однако ей было приятно, что Марина поделилась с нею тайнами своей души. Владение частицей тайны личной жизни их еще больше сблизило.
И вот сегодня, когда Марина пожаловалась по телефону на то, что все тело ломит, Зина предложила ей сделать общий оздоровительный массаж, от которого Марина получала такое удовольствие, что мурлыкала, как кошка. Она почувствовала, как кровь стала течь по телу быстрее.
– Как будто у тебя пальцы магические, – сказала Марина.
– Вам надо почаще принимать массаж. Все ваше тело напряжено.

Когда Зина закончила массаж, Марина обратилась к ней.
– Зиночка, ты мне нужна в эту субботу.
– А в чем дело? – спросила Зина.
– В клубе по гольфу моего друга будет вечеринка. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, – сказала Марина. – Насчет одежды не беспокойся, мы подберем что-нибудь элегантное из моего гардероба. Знаешь,– увлеклась Марина, – что-то такое, которое подчеркнет твою красоту и твою грациозность.
Подумав минутку, добавила:
– Туфли, конечно, на шпильках, а макияж будет сдержанный, но подчеркивающий особый блеск твоих больших карих глаз,– закончила Марина тихим голосом, как будто говорила сама с собой. – Да, Зиночка, ты у меня красивая баба, – добавила она.
– Спасибо, – сказала Зина, и со смешком добавила, – ты говоришь как сводница, описывающая будущую невестку мужчине. Надеюсь, дорогая, что ты не собираешься меня выдавать замуж.
– А что, неплохая идея, давай откроем агентство по бракосочетанию, и получится, что ты не только член клуба, но и президент его.
Обе рассмеялись от души.
– Сейчас я оденусь, и мы поедем в агентство путешествий. – После паузы Марина добавила: – Надеюсь, ты не передумала насчет поездки в Европу.
Она остановилась и, хитро улыбаясь, продолжила:
– А потом у меня есть сюрприз, это немножко сюрприз для меня тоже.
– Еще один сюрприз? – спросила Зина весело как ребенок. – С тобой не соскучишься. – А потом вполне серьезно сказала: – Передумать-то я не передумала ехать в Европу, мне как-то неловко, – смущенно сказала Зина.
– О чем ты, Зина? – спросила Марина.
– Понимаешь, он твой, он тратит на тебя, а я поеду на его деньги, – как-то виновато сказала Зина. – Ей богу, неловко, – и посмотрела на Марину, которая, сделав кислую мину, резко вставила:
– Ой, да ладно, перестань молоть чепуху. Я тебя приглашаю, я, понятно? Учти, это мои деньги. И перестань, пожалуйста, читать мне мораль, – окончила мысль скороговоркой.
Они помолчали и стали готовиться к поездке в агентство путешествий. Спускаясь по лифту в гараж, Марина спокойным голосом сказала:
– Дурочка, не волнуйся, все в порядке. Все входит в мои расходы. Он меня балует. Деньги никогда не были проблемой для него. Я еще дам тебе деньги на мелкие расходы.
В агентстве им сказали, что все тонкости поездки улажены и скоро они получат авиационные билеты вместе с расписанием всех маршрутов.

Остановка в магазине мехов возбудила Зину. Все было приготовлено к их приезду. Их ждали. Марина примеряла шубу за шубой, крутилась перед зеркалом, давала и Зине надеть и просила крутиться перед ней. Марина выбрала две элегантные шубы.
То ли от запаха мехов, то ли от возбуждения, Зина почувствовала легкое головокружение.
Вокруг Марины суетились владелец магазина и его продавец, и непрестанно делали ей льстивые замечания, но она контролировала события и владела ситуацией, холодно и расчетливо рассматривая шубы.
– Какая тебе больше нравится? – спросила Марина Зину.
– Знаешь, трудно сказать. Обе шубы прекрасные, и сидят на тебе прекрасно. Каждая по-своему особенна. Стоячий воротник придает тебе вид резвой и уклончивой кошки, а шалевый воротник придает тебе вид солидной дамы, у которой все под контролем и она никогда не теряет трезвость. Я бы бросила жребий.
Марина все рассматривала и трогала шубы. Зина подошла к Марине и шепнула:
– Слушай, Марина, они же очень дорогие. Я украдкой посмотрела на цену. После первой цифры у меня потемнело в глазах. А он инфаркт не получит?
– Ах, Зиночка, Зиночка, ничему не научилась. Он хочет мне шубу подарить, а деньги, дорогая, не моя забота.
Марина загадочно улыбнулась.
– Знаешь, пожалуй, ты права, Зиночка, я пощекочу немножко его нервы. Я буду непослушной и строптивой. Он любит это, когда мы играем… Пусть попробует настоящий вкус испорченной… и непослушной.
Она протянула карточку и попросила завернуть обе шубы и прислать по ее адресу. Зине не хватало воздуха. Она почувствовала удушье. Она схватилась за горло, издав легкий хриплый звук при словах Марины: «Беру обе шубы».
Но Марина резким голосом быстро привела ее в чувство.
– Да перестань ты, – сказала она скороговоркой, – Европа ему обойдется в три раза дороже. Ему не привыкать. Он любит тратить на меня.
По дороге домой они договорились насчет субботы. А в субботу Володя не вышел на работу, лежал на диване.
– Хочу провести день с тобой, – сказал он.
– Лучше бы поехал и заработал пару долларов, Володенька, – сказала повышенным тоном Зина, – нам лишний доллар не помешает. – И тихонько добавила: – Мы в такой нужде, а ты лодырничаешь под предлогом, что соскучился.
– Ты что, не с той ноги сегодня встала? – спросил он и, посмотрев на нее испытующе, добавил: – Или перспектива шастать с богатыми людьми вызвала у тебя желание стать стервой?
– Не болтай глупости, – сказала она. – Ты знаешь, что я иду на этот вечер только ради нее, она хочет, чтобы я составила ей компанию. Не знаю, почему-то она не хочет быть одна.
– Ладно, ладно, – сказал Володя, – тебе просто нравится быть ее адъютантом. Иди. Иди. Я полежу, отдохну после длинного ночного рейса.
И мечтательно протянул:
– Думал, вместе проведем день …. После твоего отъезда пойду, поработаю.
Загородный клуб был похож на сказочный замок.
Все сверкало, все было покрыто золотом, если не было золотым.
От всех веяло достоинством и положением. Зине все показались уверенными. Друг Марины попросил извинения и удалился для обсуждения какого-то дела со своими партнерами.