Они на бешеной скорости понеслись по тихим улочкам сонного пригорода. При этом водитель чувствовал себя на седьмом небе, а пассажир опасался, что обречен попасть на первое. Все попытки урезонить Сергея были безуспешными. Илья молил Бога, чтобы их остановил полицейский. Конечно, ему совсем не хотелось платить штраф и лишаться водительских прав, но другого шанса остаться в живых не было. Эх-ма, как все-таки жизнь непредсказуема...
Вдруг Сережа выругался, а мотоцикл, перестав рычать, начал быстро терять скорость. Каким-то чудом они ухитрились остаться в живых, никого при этом не сбив, не врезавшись в столб и не встретив блюстителей порядка.
– В чем дело? – спросил Илья, когда они остановились.
– Бензин кончился.
Они дотолкали машину до ближайшей заправки, залили бензин, и Илья уже не выпускал руль из рук до самого дилерства.
В воскресенье вечером они вернулись к Захару. Узнав об их приключении, Захар покачал головой и повел брата в запасное помещение, которое использовал как склад. В качестве компенсации за неудобства он предложил Илье выбрать что угодно. Он крутил бизнес с Россией, часто ездил в Москву и привозил оттуда самые неожиданные вещи. Последним его увлечением были советские военные формы и ордена различного достоинства. Он где-то достал маршальский мундир и на своем дне рождения, в сильном подпитии, похвастал, что скоро прикрепит к нему звезду Героя Советского Союза, а потом закажет в Нью-Йорке документы на то и на другое.
Он достал буденовку, натянул ее на брата и подвел его к зеркалу.
– Тебе еще шашку в руки и коня под задницу.
– Ну, нет, ты хочешь дешево отделаться. Твой спокойный парень Серега из Сибири всю душу из меня наизнанку вывернул.
– Ладно, дам тебе форму полковника.
– Не надо.
– Бери, пригодится.
* * *
Первый Хэллоуин в Америке друзья отмечали у Захара, через неделю после самого праздника, когда костюмы уже можно было купить на распродаже. Готовились к нему с большим воодушевлением. Особенно старался Захар. Он пригласил на вечеринку своих подопечных, которые еще не успели завести друзей в университете. А чтобы им не было скучно в компании взрослых, он уговорил некоторых друзей прийти с детьми. Он очень хотел, чтобы празднование удалось, это способствовало бы развитию его бизнеса. Жена Захара подобрала для Сергея костюм повесы XIX века, но из-под изящного фрака, панталон и цилиндра выглядывал здоровый сибирский мужик, которому гораздо больше подошли бы лапти и крестьянская рубаха, подпоясанная веревкой. Сереже тогда еще не хватало столичного лоска и уверенности в себе.
...Праздник удался, и Захар радовался как ребенок. Он переходил от одного гостя к другому и заплетающимся языком пытался каждому сказать что-нибудь приятное. Сережу он обнял, с чувством похлопал по спине, и, расплывшись в добродушной улыбке, спросил:
– Ну, что, попович, видел ли ты когда-нибудь столько евреев в одном месте?
Сережа побледнел. В Америке был самый разгар борьбы за равноправие. Воинствующие либералы добивались оправдания преступников, которые были представителями каких бы то ни было меньшинств. На работу людей принимали не по их квалификации, а в соответствии с квотой на цвет кожи и сексуальную ориентацию. В пьесах О. Уальда английских дворян высшего света играли негры, которым прислуживали белые слуги, а лучшим фильмом года признали ленту, где удачного афериста, торгующего скрипками, исполнял эмигрант из Сомали, а обманутого покупателя – одесский еврей. Сережа быстро впитал в себя дух времени, и вопрос Захара расценил не только как укор в расизме, но и как насмешку над своим провинциальным прошлым. Он обиделся и замолчал, а Захар, не дожидаясь ответа, пошел к другим гостям. Нина, наблюдавшая за Сергеем, подошла к нему и спросила:
– Что с тобой?
– Ничего.
– Я же вижу, ты чем-то недоволен.
Сережа посмотрел на нее исподлобья.
– Не дуйся, чудак, лопнуть можешь. Вопрос-то тебе задали самый обычный. Ведь если тебя о том же спросил бы кто-нибудь из бывших приятелей, ты бы даже не удивился.
Нина была в одежде санитарки, на голове – косынка, вместо платья – белый халат, а через плечо перекинута сумка с медикаментами.
– Ты знаешь что, выпей-ка валидол, у меня есть, – она открыла сумку и притворилась, что ищет лекарство.
– Не надо, – остановил ее Сергей.
– Тогда пойдем танцевать.
– Не хочу.
– Как ты с девушкой разговариваешь, Сережа? Креста на тебе нет.
Сергей посмотрел на ее косынку с красным крестом, но даже не улыбнулся.
– Захар, наверно, думает, что если я из Сибири, то уж и не знаю, какие на свете люди живут? Да я вашу историю знаю не хуже его. Мой дед был священником и заставлял меня изучать Библию.
– Да брось ты ворчать, пойдем лучше потанцуем, – она прижалась к Сереже, и сквозь тонкий халатик он почувствовал все ее тело. Мысли его приняли совершенно другой оборот…
Вскоре все уже знали про неудачную попытку Захара пошутить, и его неловкий вопрос стал в компании притчей во языцех. Сережа наверняка бы забыл о своей обиде, если бы через несколько лет, когда Нина выходила за него замуж, Захар во всеуслышание не спросил его, ожидал ли он увидеть столько евреев на свадьбе русского человека. К тому времени Сергей уже переболел политической корректностью и не обратил внимания на вопрос. Потом он получил работу в Нью-Йорке, и молодые люди уехали в столицу мира.
Захар, насмотревшись за несколько лет празднования Хэллоуина на чертей, кикимор и арабских шейхов, открыл магазин одежды и выставил в витрине образцы костюмов разных времен и народов. Ни Сергей, ни Нина в его магазине еще не были, а он хотел показать им новые экспонаты. О том, что они приедут в Миннеаполис, он узнал от Лизы и настоял, чтобы, по крайней мере, день перед Хэллоуином ребята провели у него. Они приехали к нему на обед, после чего Нина вернулась к матери, а Сережа остался у Захара и на следующий день в одежде митрополита встречал гостей.
Как обычно, Илья с Лизой приехали последними.
5. Вечеринка
Когда они вошли, Сережа широко их перекрестил, окропил святой водой и поздравил с обращением в истинную веру.
– Нет, батюшка, – возразила Лиза, – ты не можешь принять меня в лоно христианской церкви, не исповедав.
– Начинай, дочь моя, то есть теща моя.
– Тебе времени не хватит, чтобы выслушать про все мои грехи.
– Лизавета, я знаю тебя как богопослушную жену, ты специально хочешь себя очернить, а Бог за вранье карает сильнее, чем за прелюбодеяние.
– Да ты что, святой отец, я в жизни никого не обманывала.
Она опустилась на колени и, приняв позу кающейся Магдалины, стала рассказывать о том, что работает в подпольном публичном доме. Обслуживает она сильных мира сего, министров и сенаторов, султанов и миллионеров, которые, в сущности, все одинаковые свиньи. Пожалуй, единственным исключением является полковник Илья, который проявляет некоторую галантность, но его даже и клиентом назвать нельзя, потому что он никогда не платит.
– А почему же ты с него денег не берешь?
– Потому что он лучше всех.
– Значит, тебе хорошо под полковником?
– Не всегда, батюшка. Когда он напьется, начинает приставать к девкам с большими сиськами, – Лиза поправила парик, подтянула колготки и уставилась на огромный бюст Захара, который загримировался под мадам Грицацуеву. – Конечно, это признак плохого вкуса, но что взять со служивого.
– Бери, что можешь, дочь моя.
– Я стараюсь, батюшка, но обидно ведь, я и на панель-то пошла, чтобы его поддержать. Он только считает себя героем-любовником, а на самом деле живет как блаженный, даже воровать не умеет.
– Неужели вам на жизнь не хватает?
– Конечно, нет. Теперь каждый клиент хочет сэкономить. Вот вчера, например, заказал меня один священник, так вместо денег он стал меня исповедовать, и я до сих пор не знаю, имел ли он на это право.
– Имел, – уверенно сказал Сережа, защищая честь рясы.
– Значит, я чиста, как ангел, потому что с тех пор даже и согрешить не успела.
– Принимай постриг, дочь моя, тогда, как любимую тещу я устрою тебя в лучший монастырь, и ты станешь первой б...ю, которая попадет туда прямо из публичного дома.
– Не первой, святой отец, – вмешалась Нина, скромно потупив глаза, – далеко не первой.
– А ты, жена, молчи, тебя не спрашивают, – оборвал ее Сергей.
– Какая я тебе жена, я тебе сестра во Христе, я же монашенка.
– Из тебя монашенка, как...
– Не спорьте, ребята, – сказала Лиза, – все равно я в монастырь не пойду, я буду жить на воле, с полковником.
– Так вы ведь не женаты, ма.
– Я их сейчас обвенчаю, – сказал Сергей. – Илья, иди сюда, становись на колени.
– Какой ты быстрый, батюшка, может, я не хочу.
– Молчать! – повысил голос Сергей. – А то я на тебя епитимью наложу и будешь ты у меня целый год ходить трезвый, как стеклышко.
– Ты мне не грози.
– Становись и отвечай на вопросы. Согласен ли ты, раб божий Илья, взять в жены рабу божию Лизавету?
– Она же б...дь, ты сам говорил.
– Я тебя не спрашиваю, кто она, я тебя спрашиваю, согласен ли ты взять ее в жены.
– Нет, – ответил Илья.
– Я не расслышал, сын мой, – сказал Сергей, поднимая тяжелый медный крест над его головой.
– Дай мне хоть кипу надеть – попросил Илья, опасливо косясь на крест.
– Во время христианского обряда не положено.
– Так я же еврей, хочешь, докажу, – Илья стал расстегивать ширинку.
– Не надо, – остановил его Сергей, – я тебе и так верю.
– Тогда давай кипу.
Сережа снял с головы Ильи кипу, протянул ему камилавку и невозмутимо продолжал:
– Согласна ли ты, покаявшаяся грешница Лизавета, взять в мужья раба божьего Илью?
– Согласна.
– Тогда объявляю вас законными мужем и женой, живите в любви и мире. Аминь.
Он широко перекрестил их, помог встать на ноги и объявил венчание законченным. Затем он подошел к столу, помолился и разрешил начинать трапезу.
Когда гости заморили червячка и несколько ослабили атаку на еду, Сережа через весь стол спросил хозяина:
– Ну что, Захар Борисович, видели вы когда-нибудь столько крещеных евреев в одном месте?
Захар засмеялся, и огромная искусственная грудь стала колыхаться на нем, как волны на море, ее не мог удержать даже железный каркас.
– Какой у вас размер, мадам Грицацуева? – спросила Лиза, завистливо глядя на его бюст.
– Она у меня безразмерная, – ответил Захар.
***
К концу вечера Лиза была в том блаженном состоянии, когда все люди кажутся приветливыми, мир доброжелательным, а мечты – осуществимыми. Захотела она увидеться с дочерью и пожалуйста, Нина здесь. Правда, приехала она потому, что зятя послали сюда в командировку, да и с матерью провела не так уж много времени, но это неважно. Они побыли вместе, поговорили по душам. Жалко, что дети завтра днем уезжают. Самое неудобное время.
– О чем задумалась? – спросил Илья.
– О том, можешь ли ты вести машину.
– Конечно, могу, мне главное до руля доползти и ключом в дырку попасть, а там я доставлю тебя домой в целкости и сохранности.
– Меня ты уже в целкости не доставишь, доставь хотя бы свой «Мерседес».
– Слушаюсь, ваше куртизанское величество.
Они вышли на улицу, Илья с любовью обошел машину, похлопал ее по бамперу, открыл Лизе заднюю дверь и сел за руль. Лиза удобно расположилась на сиденье и почти сразу же заснула. Радио, гремевшее на полную громкость, ей не мешало. У Ильи тоже глаза слипались, и чтобы отогнать сон, он начал читать стихи. После двух стихотворений его знания иссякли, и он попытался сосредоточиться на музыке, но его отвлекли короткие гудки. Хмель и сон прошли.
«Аварийный сигнал, – подумал он, – что бы это могло быть? И зачем вообще в машине сделали звуковую тревогу? Лучше бы на приборной доске показали красной лампочкой, что именно вышло из строя. Дизайнеры называется».
– Лиз, ты ничего не слышишь? – спросил он громко.
– Что-то пищит, – спросонья ответила Лиза.
– Машина-то новая, что в ней могло сломаться?
Илья свернул к бензоколонке, въехал под ярко освещенный навес и вышел из машины. Убедившись, что колеса не спустили, и никаких внешних следов повреждения нет, он поднял капот и подергал провода. Все нормально, только уровень масла был немного ниже нормы. Илья зашел в магазин и объяснил, что ему нужно. Кассирша, которую звали Мелисса, испугавшаяся незнакомой военной формы и тяжелого акцента, заперлась в кассе. Она, как маленькая девочка, очертившая мелом круг, считала, что это ее домик, и по правилам игры, внутри него она неуязвима. Илья взял масло, заплатил и уже собрался уходить, но подумал, что без воронки может весь перепачкаться. Как будет воронка по-английски, он забыл и для того чтобы его поняли, он стал показывать процесс доливания масла. Мелисса проверила, надежно ли закрыта дверь кассы. Ей было всего шестнадцать лет, она приехала сюда из Теннеси и по вечерам подрабатывала на бензоколонке. У нее был сильный южный акцент, и когда сверстники в школе подтрунивали над этим, она начинала волноваться, речь ее ускорялась, и понять ее вообще становилось невозможно.
– Я ничего не знаю, – выпалила она.
– Ну, такая, – говорил Илья, злясь на самого себя, – чтобы масло наливать.
– Воронка, – сообразила, наконец, Мелисса, и слова стали вылетать из нее, как пули, – она лежит по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.
Илья поморщился, приставил руку к уху и попросил повторить. Она повторила, но это не помогло.
– А не могли бы вы мне ее дать? – попросил он.
– Нет, после одиннадцати вечера нам запрещено выходить из кассы.
– Вы должны мне помочь, это ваша работа.
– Я не могу нарушать правила, посмотрите сами еще раз.
– Где?
– Идите по проходу, третий поворот налево, с правой стороны на второй полке.
– На второй полке снизу или сверху?
– Там всего три полки.
Илья ничего не нашел. «Наверно, я никогда я не выучу этот язык, – подумал он, – даже после стольких лет жизни в Америке не могу объяснить, что мне надо».
Он разбудил Лизу, она потянулась, зевнула и пошла в магазин. Там она нашла воронку, дала ее Илье и сказала, что скоро придет. Илья залил масло и прислушался. Сигналы продолжались.
– Лиз, откуда этот звук? – спросил он, когда она вернулась.
– Это мне с работы звонят, – ответила Лиза, вынимая биппер из сумочки. – Я совсем забыла о дежурстве.
Она подошла к Мелиссе и попросила разрешения воспользоваться ее телефоном.
– На улице есть платный, – ответила девушка.
Лиза вышла, но через минуту вернулась:
– Платный не работает, а в госпитале барахлит компьютер и мне нужно срочно узнать, в чем дело. От этого зависит жизнь больных, можно я позвоню по вашему?
– Нет.
– Да что ты с ней разговариваешь, – сказал Илья, взял телефон из-под носа у кассирши и дал его Лизе.
Линия была занята.
– Плохи дела, – сказала Лиза, – наверно, они пытаются найти других программистов. Едем домой, я должна связаться с шефом.
У самого выезда на главную дорогу их догнала полицейская машина и стала мигать всеми фонарями. Илья съехал на обочину и открыл дверь, но ему велели сесть обратно. Он, чертыхаясь, подчинился. Вскоре подъехала еще одна полицейская машина и встала впереди. Только после этого к ним подошел сержант и потребовал документы. Мельком взглянув на фотографии, он по рации продиктовал все данные нарушителей, а отдавая права, спросил Илью, в каких войсках он служит.
– Я инженер, а сегодня надел советскую военную форму, потому что мы отмечали Хэллоуин.
– Праздник-то уже прошел.
– Мы всегда отмечаем позже, чтобы костюмы можно было купить на распродаже.
– Разумно.
– Русские эмигранты этим отличаются.
– Вы пили?
– Немного.
– Выйдите из машины.
– Когда я хотел выйти, меня не пускали, когда не хочу, меня заставляют, – проворчал Илья.
– Пройдите вдоль этой линии, – сказал полицейский, нарисовав мелом прямую на асфальте.
Илья прошел, но не очень уверенно.
– А теперь подышите сюда, – он протянул Илье прибор, весьма похожий на свой советский аналог.
Когда-то давно Илья занимался йогой, и теперь, используя нижнюю диафрагму, задержал дыхание. Аппарат показал максимально допустимый уровень алкоголя1.
– Зачем вы отняли телефон у кассирши?
– Моя жена – программист, сегодня она на дежурстве и должна срочно позвонить в госпиталь.
«Надо же, – подумал полицейский, – теперь их уже называют программистами и вызывают по бипперу».
– Что вы на меня так смотрите? – спросила его Лиза.
– Я должен вас задержать.
– Почему?
– Губернатор недавно издал закон о задержании всех подозрительных.
– По-вашему, я подозрительна?
– В такой одежде в час ночи, через неделю после Хэллоуина – да. Вы совсем не похожи на программиста.
– А на кого, по-вашему, я похожа?
– На девочку из района красных фонарей, а у нас в штате проституция запрещена по закону.
– Никакой справедливости, – сказала Лиза, – ни дочь, ни boy-friend не верили, что я смогу так натурально сыграть проститутку, а вы сразу сочли меня подозрительной. Я уж теперь и не знаю, чем мне лучше заниматься, программированием или... – она сделала паузу, глядя на полицейского.
В это время ему что-то передали по рации, он внимательно выслушал сообщение, посмотрел на Илью, потом на Лизу, подумал немного и махнул рукой, разрешая им ехать.
Продолжение следует
Уважаемые читатели!
Если вам понравилось это произведение,
вы можете приобрести книги автора.
«11 сентября и другие рассказы», подзаголовок книги – «Сцены провинциальной жизни русской эмиграции в Америке» – точно описывает ее содержание.
«В Старом Свете» – роман попал в длинный список литературной премии им. И.А. Бунина в 2015 г. В нем рассказывается о жизни однокурсников – Бориса Когана, Саши Иванова и Володи Муханова, которые учились в институте в 70-е годы прошлого века. Студенческая жизнь друзей проходила бурно и весело: Саша собирал автомобиль, у Бори возник роман с преподавательницей, а Володя играл в студенческом театре. Потом пути их разошлись, а много лет спустя, когда Саша узнал о предстоящей эмиграции друга, он сделал ему подарок, который Борис обнаружил только после пересечения границы…
«Римские каникулы». В книгу включены рассказы, описывающие жизнь эмигрантов из бывшего Советского Союза. Два произведения сборника попали в короткий список литературных конкурсов им. О’Генри и М. Алданова.
Книги Владимира Владмели можно приобрести, обратившись
к автору по адресу:
Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
.
