Версия для печати

ГОМО САПИЕНС! КТО СЛЕДУЮЩИЙ?

Автор: 

ГЛАВА 9.
ПУСТЬ ПОГИБНУТ ВСЕ! ГАЗА НЕ ЖАЛЕТЬ!

Итак, прекрасно понимая, на какую приманку можно взять советскую власть и поймать золотую рыбку – получить необходимые деньги на свою экспедицию в Африку, – профессор Илья Иванович Иванов плотно садится за подготовку своего плана грядущего.

Разделов много. Медицине нужны обезьяны? В первую очередь в кремлевскую клинику для омоложения? Будут в неограниченном количестве! Даже человекообразные. Это я вам, как опытный ветеринар, вполне обеспечу.
А с искусственным осеменением мы всю Европу и Америку завалим этим дорогим живым товаром. Вон как цены на обезьян взлетели! Есть вероятность – скоро переловят их всех в Африканских джунглях. А мы тут как тут – у нас уже развитое советское обезьяноводство!


Если скрестим обезьяну с человеком – тут уже особая статья. Такой гибрид окончательно добьет церковь, на нет сведет бездельников и нахлебников народа – попов, вдребезги разнесет многовековой обман о божественном происхождении человека и всякой живой твари. Атеизм и коммунизм станут новой религией человечества!
Обезьяногибриды для армии и народного хозяйства – тут перспективы вообще заоблачные! Такие сверхсильные и выносливые животные будут расти очень быстро, с трех лет способны работать от зари до зари, могут питаться пищевыми отходами. Содержание тоже минимально – специальные колонии-резервации. И полное послушание «хозяину»!
Перед работой над этим разделом Илья Иванович пообщался со многими начальниками и командирами. Побывал даже в некоторых секретных лабораториях чекистов ГПУ. Всюду нашел понимание и поддержку. Особенно у военных химиков. Вот перед кем стояли совершенно грандиозные задачи по массовому применению ядовитых и отравляющих веществ!

***
Эра смертельной химии на фронтах началась 22 апреля 1915 года у маленького бельгийского городка Ипр. Здесь немцы впервые выпустили из стальных баллонов смертельный, раздирающий в клочья легкие, газ – хлор. Нежный ветерок тихо понес его на англо-французские позиции.
Результат превзошел все ожидания. Без жертвенных атак под пулеметами противника, без артиллерии и танков, только на этом крохотном участке фронта, – полная победа над врагом: 15 тысяч отравленных, из которых треть умрет на месте, не выбравшись из окопов!
К иприту – так германские химики назвали свой хлорный газ – быстро добавились новые смертоносные газы и жидкие вещества, от которых солдаты противника массово слепли, лишались разума, покрывались глубокими незаживающими язвами.
Страны Антанты, включая Россию, не остались в стороне – германская армия на шкуре собственных солдат уже вскоре ощутила жуткие последствия бесчеловечных химических атак с использованием хлора и фосгена... День ото дня химия смерти с обеих сторон расширяла свои возможности. Не спасали даже самые совершенные противогазы…

***
После окончания войны лишь одна страна в мире – Советская Россия – вновь применила удушающие газы. Только теперь против собственного народа, против восстания тамбовских крестьян, доведенных до отчаяния кровавой карательной продразверсткой.
Да, в стране ужасающий голод, в городах пролетарии без хлеба. Не будет хлеба – погибнет дело революции! Хлеб есть только у крестьянина – пусть поделится. Не захочет, прячет зерно, – сжигать дома, расстреливать на месте! И расстреливали, порой целые деревни. Особенно на тамбовщине.
Дело в том, что в 1920 году эту черноземную губернию поразила страшнейшая за историю края засуха, собрали только 12 миллионов пудов зерна.
По продразверстке, без никаких, нужно было отдать государству столько же. А что весной сеять, чем семьи кормить? Многие и так уже лепешки пекут из лебеды и крапивы.
Вооруженные продотряды чекистов такие тонкости бытия не интересовали. Вычищали амбары до зернышка, часто дома просто грабили, силой отбирая нажитое.
Наступил предел человеческому терпению – крестьяне подняли на вилы несколько особо ретивых большевиков. Новые репрессии власти привели к тому, что крестьяне массово уходили в леса, и вскоре тамбовский край стал краем партизанским – 50 тысяч винтовок и сабель, целая активно действующая повстанческая армия, которую возглавил бывший волостной писарь, народный учитель, эсер Николай Степанович Антонов.

***
Туго пришлось большевикам. Только благодаря пулеметам, артиллерии и бронепоездам они удерживали власть в крупных городах и на узловых железнодорожных станциях.
На разгром «антоновщины» советская власть направила 100-тысячную армию М. Н. Тухачевского, который совсем недавно жестоко подавил восстание Кронштадтского гарнизона. Ленин знал, кого посылать для такого «деликатного» дела на крестьянскую тамбовщину. Офицеры, воевавшие с Тухачевским в Первую мировую войну, говорили о нем так: «Не то чтобы он был жестоким – просто он не имел жалости!».
Да, командарм Тухачевский действительно не имел жалости. Он телеграфировал в Москву: «...Без показательных, массовых расстрелов пойманных с оружием крестьян, без расстрелов заложников ничего не получится. Расстрелы в одном селении на другие не действуют, пока в них не будут проведены такие же меры…»

***
Тамбовские леса и болота, где в основном скрывались повстанческие отряды и откуда они успешно наносили разящие удары по красным отрядам, и для человека-то порой были непроходимы, не говоря уже о танках и пушках Тухачевского.
Закончив зачистку деревень кровью и расстрелами даже детей, командарм приступил к завершающей части операции: если люди не выходят из леса – значит, они должны быть в них и уничтожены. И Тухачевский подписывает очередной приказ:
«1. Леса, где прячутся бандиты, очистить ядовитыми удушливыми газами. Точно рассчитать, чтобы облако удушливых газов распространялось полностью по всему лесу, уничтожая все, что в нем прячется.
2. Инспектору артиллерии немедленно подать на места потребное количество баллонов и снарядов с ядовитыми газами и нужных специалистов».
В газах недостатка не было. Тысячи баллонов с ядами еще царской армии хранились на всякий случай на тайных складах Красной армии.
Сколько незахороненных трупов осталось тогда в тамбовских лесах и болотах – сотни, тысячи? Кто считал?!
16 июля 1922 года в Кремль с Юга поступила срочная депеша: «Мятеж “антоновцев” ликвидирован. Советская власть на Тамбовщине полностью восстановлена. Тухачевский».

***
Именно тогда советская власть осознала, какую силу в будущей войне может сыграть химия. И не только на войне – газами можно разогнать любую толпу, подавить любое волнение народа…
Что из того, что 48 стран Европы и Советская Россия подписали Договор о запрещении применения удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств?!
Разведка Красной армии доносила, что практически все страны-подписанты тайно ведут разработки новых и новых отравляющих веществ. Особенно преуспела в этом Франция.
А что же Германия, которой принадлежало историческое первенство в применении фронтовых ядовитых газов? Германия, униженная, разбитая и поверженная на лопатки странами Антанты, по Версальскому договору не могла иметь военные самолеты, танки, подводные лодки и корабли любого назначения водоизмещением свыше 10 тысяч тонн. В договоре особо подчеркивалось – никаких арсеналов отравляющих веществ на территории страны, никаких разработок химического оружия! Все – отвоевались!
Единственной страной, не признавшей условия Версальского договора, оказалась теперь уже большевистская Россия, тоже проигравшая войну. Но не Антанте, а Германии.
Два поверженных государства, враги, – неожиданно протягивают друг другу руки и в маленьком итальянском городке Рапалло не только заключают соглашение о политическом и экономическом сотрудничестве, но и отказываются от всех претензий и репараций по итогам Первой мировой войны. Вот это сенсация! Вот это плевок в лицо мировому сообществу!
Что же случилось, что же толкнуло недавних противников буквально в объятия друг друга?
Разоренная Мировой и Гражданской войнами Россия, хоть и была голодной и холодной, но имела в своих недрах неисчислимые запасы минерального сырья, сотни миллионов гектаров превосходного леса, превосходные уголь и нефть. Всего этого катастрофически недоставало Германии. Зато Германия владела новейшими промышленными технологиями, огромным научным потенциалом во всех областях знаний, выпускала самые современные станки.
Именно в этом нуждалась молодая Советская Россия. Непросто, но договорились – сырье за технологии и машины! Как говорят – баш на баш, натуральный обмен!
Только недавно стало известно, что в Рапалло военные обеих стран подписали и свой, совершенно секретный договор о взаимопомощи, который незамедлительно начал претворяться в жизнь.
Генерал Ханс фон Сект, который в то время возглавлял ничтожную, всего стотысячную армию Рейхсвера (больше не разрешили победители), прекрасно понимал: возродить былую военную мощь поверженной Германии можно только в обход Версальского договора и только с помощью России. В этой точке сошлись военные интересы двух стран и двух разведок.
В Советской России планировалось построить оборонные заводы Германии, а произведенное на них оружие и боеприпасы частично тайно переправлять на территорию Рейха, частично хранить на базах и складах России. Подписано – быcтро, по-немецки четко и исполнялось.
На подмосковном заводе в Филях начинается выпуск авиационных моторов и самолетов новейшей разработки фирмы «Юнкерс». Уже в конце 1925 года Германии передано 170 самолетов, и выпуск их нарастает с каждым месяцем. Патроны и гранаты начали выпускать арсеналы в Ленинграде, Туле и Златоусте.
В это же время немцы открывают свою школу военных летчиков в Липецке, училище и танковый полигон под Казанью, строят особо секретную школу химической войны недалеко от Саратова.
Химия – особо секретная статья военного договора. Задача форсированного создания и обучения химических войск Красной армии была первостепенной. Уже начал работать совместный завод по производству смертоносного иприта. Им начинялись артиллерийские снаряды предприятия «Метахим». 400 тысяч снарядов – Германии, остальное – все ваше... Советские военные спецы теперь частые гости на химических заводах Веймарской республики. Посещают и их закрытые лаборатории, набираются знаний и опыта.
Только что вернулся в Москву из командировки и начальник всего химического управления РККА товарищ Яков Фишман. В Германии у него было несколько важных встреч с врачом, директором фармакологического института профессором Флури. На самом деле этот «фармаколог» еще в годы войны был назван «газовым гением Германии», и сейчас негласно руководил всеми исследованиями в делах химической обороны и нападения, которые сулили будущую победу над любым врагом.
Этот добропорядочный толстячок не выглядел живодером. В его ведении был виварий, и там на собаках и мелких обезьянах – макаках и мартышках – он изучал воздействие различных химических препаратов на живой организм. Несомненная польза для медицины...
За доброй кружечкой пива с сосисками два химических босса на досуге обсудили и важный вопрос: не может ли Красная армия взять на себя часть этих исследований – в Германии не хватает животных для такого рода испытаний.
Яков Фишман заверил коллегу, что обязательно проработает этот вопрос с начальством в самое ближайшее время.

***
Ах, как вовремя профессор-ветеринар Илья Иванович Иванов переступил порог кабинета Фишмана в Москве.
Пришел Спаситель – вот кто откроет дверь к новым горизонтам химической войны. А что она будет именно таковой – начальник химуправления РККА и не сомневался.
На полигонах его лабораторий несчастных животных, погибших в муках от газов и ядовитых жидкостей, уже негде было хоронить. Но то были кролики, кошки, в лучшем случае собаки – животные низших ступеней на лестнице эволюции. А нам в мирное время надо заранее знать, как все эти яды воздействуют на человека – на солдата противника.
Кое-что кожно-нарывного действия проверили на добровольцах-красноармейцах. Но это капля в море! Нужны не единицы, нужны сотни таких людей, готовых испытать на себе ад страданий от боевой химии перед приходом избавительницы – смерти! Да где ж их взять, только сумасшедший добровольно в петлю полезет. Но и психиатры свой контингент не отдают…
И нате вам – профессор Илья Иванович Иванов протягивает Красной армии свою руку помощи: обезьяна, особенно человекообразная – шимпанзе или горилла, – вот реальный выход из ситуации. Бессловесное животное, самое близкое к человеку существо, полноценно заменит его самого!
Ах, Илья Иванович, Илья Иванович, вы даже не представляет, какие у нас с Вами перспективы! Ведь кроме химии у нас впереди работы по изучению действий лучей радия, рентгеновских лучей… На век работы хватит.
А вот эта Ваша идея скрестить человека с обезьяной, взять от них самое лучшее – от обезьяны, прежде всего, физическую силу, невосприимчивость к боли и выносливость. Да этому замыслу просто цены нет! Вы правы, такие гибриды можно широко использовать на самых тяжелых работах в полях и в сырых, загазованных шахтах. А если правильно, по-армейски, воспитать – какой идеальный солдат без страха и упрека может получиться! Ни в одной армии таких нет и не будет… Только у нас!
Так что заканчивайте поскорее свой доклад, Илья Иванович. Армия целиком на Вашей стороне. Будем вместе пробивать Вам деньги. Для начала – хотя бы на поездку в Гвинею.

***
Илья Иванович вышел из кабинета Фишмана окрыленным. Понял – клюнуло. Надо, действительно, побыстрее завершать свои предложения власти.
Через несколько дней папка с его докладом уже лежала в Академии наук. С ней долго знакомились самые именитые ученые страны. Так у Иванова появились первые авторитетные в большевистских кругах союзники – математик О. Ю. Шмидт и академик А. Е. Ферсман…
Детально ознакомились с планами профессора Иванова и в Народном комиссариате просвещения, но там приняли доклад прохладно, переправив все-таки его лично Председателю Совета народных комиссаров товарищу Алексею Ивановичу Рыкову.
Советский премьер знал автора доклада по его работам в области искусственного осеменения домашнего скота, которые приносили огромную пользу животноводству страны. Новые грандиозные планы ученого легли на подготовленную почву. Это было нечто масштабное, соответствующее грандиозной переделке общества!
Идеи, изложенные Ивановым на бумаге, с положительными комментариями военных и врачей Кремлевской больницы, теперь легли на стол одному из самых влиятельных людей в стране – начальнику Управления делами Совнаркома, ученому-химику Николаю Петровичу Горбунову. Кроме того, он был еще и председателем Комиссии по содействию работам Академии наук.
У Горбунова захватило дух от прочитанного. Особенно поразил его раздел о создании невиданного ранее существа – гибрида человека и обезьяны. Большая наука!
Вот и Президиум Академии наук пишет, что экспедиция в Африку для организации опытов гибридизации на антропоидах должна быть признана «заслуживающей большого внимания и поддержки». За чем же дело стало?!
Сталин тогда еще не набрал свою силу и не был вершителем судеб. А вот Горбунов пока мог все – он был секретарем недавно почившего вождя, и не раз самые доверенные чекисты Феликса Дзержинского выполняли его конфиденциальные поручения. Так или иначе, но именно Горбунов стал своеобразным ангелом-хранителем профессора Иванова. Конечно, Иванову нужно немедленно ехать в Африку. Вопрос с деньгами тоже был решен. На первых порах профессору выделили на один год работы 15 тысяч долларов – гигантская по тем временам сумма.
Зимой 1926 года газета «Вечерняя Москва» в небольшой заметке сообщила, что профессор Института экспериментальной ветеринарии Илья Иванович Иванов отправляется в Африку для исследования жизни человекообразных обезьян. В редакцию хлынул буквально поток писем от поваров, спортсменов, охотников с предложением своих услуг даже без оплаты.
Но в далекую экспедицию в тропические джунгли Илья Иванович взял только одного человека – студента 4 курса физмата МГУ Илью Иванова. Своего сына.
Выбор профессора был вполне осознанным и совершенно не связанным с будущей профессией Ильи. Только прагматика, вероятно, руководила отцом. Да, в смете расходов была заложена особая статья на оплату интимных услуг африканских мужчин и женщин. Но для чистоты эксперимента нужны не просто люди обоего пола, а молодые и абсолютно здоровые. Особенно это касалось осеменения самок шимпанзе сильной мужской спермой.
Сам доктор для такого архиважного дела считал себя староватым, а вот Илья – кровь с молоком. В отменном здоровье сына он не сомневался ни на одну йоту. Так это было или не так на самом деле – подтвердить не могу: ни в журналах наблюдений, ни в записках, ни в публичных высказываниях профессора об этом ни слова. Его можно понять – слишком деликатная тема. Я же лично убежден, что именно так все и было. И замечательно, что так!

Продолжение следует

Авторизуйтесь, чтобы получить возможность оставлять комментарии