КОНТУР

Светлый луч в темном царстве кошелька – это деньги!

Кошелек – он пришел ко мне как важная часть тех немногих вещей, которые на самом деле таинственны своей необходимостью и просты своей повседневностью. Как мои предыдущие строки о письмах и ключах – также вещах, без которых жизнь не может «жить».

Сразу же отгорожусь от других внучатых племянников кошелька – лакированных и клейменных брендом племянников, внуков, ну, и даже детей кошельков. Но все же родственные связи налицо – и я обязан слегка тронуть эти дорогие и «меченые» экзотическими именами изделия дорогостоящих фирм.

Вот он, красавец-«родственничек», темно-красного цвета, перламутрово-блестящий Cartier из одноименной сумки незнакомки, с таким же браслетом на руке. Кнопочка и буковки – возможно, золотые, во всяком случае – как минимум позолоченные. Шик! Содержимое приблизительно одинаковое у всех «сильных мира сего» или модниц, ну, или тех, кто, несмотря на финансовые трудности, покупают такую сумку или кошелек для того, чтобы «быть в ногу с модой» или просто для статуса в кругу друзей или сослуживцев. Загляну-ка в один из них. Денег немного, но кредитных карточек – как радуга в весенний день. Яркие, красивые, и внушают страх и уважение! Тут и всякие счета из магазинов, конечно, и безопасная булавка на всякий случай, есть и важнейшие бизнес-карточки парикмахерши, зубного врача и местного банка. А это что, свернутое в малюсенький бумажный квадратик? Развернем...
На мой взгляд, какой-то шифрованный телефонный номер, без имени. Странно – почему он не в телефоне? Будучи «инженером человеческих душ», могу твердо сказать – это номер телефона Виктора, инструктора из спортивного зала. Определенно, инструктирует счастливую владелицу этого телефонного номера не только в зале.
А вот второй экземпляр, в некоторых слоях нашего общества называемый «лопатник». Владелец такого чуда природы определенно мужчина, которого в Подмосковье называли «обстоятельный мужик», в Москве – «состоятельный мужчина», а вот в такой глухомани, как Майями, – «серьезный товарищ». Бывает этот «лопатник» величиной с лопату, или с хорошую рабочую ладонь. Полон он всего, перечислить трудно, но главными «актерами» являются кредитные карточки, даже просроченные. Ну, и большое количество деловых личных карточек – как из аптеки, так и от адвоката, ну, и всевозможных ресторанов и магазинов. Я посоветовал бы носителю этого чуда сделать ревизию в «лопатнике». Ведь многих ресторанов уже нет, адвокат сам «сел» на два года, а главное, не мешать отделы карт и денег. Зачем занимает место счет за ремонт автомобиля и смета перестройки кухни трехгодичной давности?

«Кошельковых» всенародных вариантов масса. Тут и купюры, скрученные в рулончик и перетянутые резинкой. Были жуткие кошельки из плавленой резины, копытообразной формы. Бывает, деньги и мелочь держат в маленьком пластиковом пакете для бутербродов. Тут же был и жуткий кошелек-кастет, величайшее достижение советских ученых! Надгробный памятник того времени. Он был сделан из нержавеющей стали и имел ячейки для монет всех достоинств – от 1 копейки до 20 копеек. В каждой ячейке умещалась стопка в среднем из 10 монет одного номинала. С помощью этого кошелька было очень легко расплачиваться, не надо было шебаршить в чреве кошелок-кошельков или высыпать их содержимое в ладонь или на прилавок. Монеты просто сбрасывались большим пальцем руки в нужном количестве и в нужное место.
Конечно, есть уважаемый в тайге способ завернуть денежки в чистую тряпочку, ну, или по-городскому, – в носовой платок. Есть и раздутый бумажник, со сломанной кнопкой. Бумажники эти были странные, ведь похожие на портянки советские большие до-обменные деньги в них не входили, надо было складывать пополам. А если у завскладом сегодня был удачный денежный товарооборот? Вот и набит карман брюк и раздут бумажник, где бесстыдно прижались друг к другу повестка в товарищеский суд и крупные «ассигнации».
Позже появился и новый заморский гость, нечестно названный кошельком. Копировали его в разных вариантах – кожаном, виниловом, дерматиновом, кожимитовом и суконном, хорошо, из шинели не делали. Частенько звезду или серп и молот выбивали на обложке. Странная это была штука, как бы из двух половинок-близняшек, раскрыл – и небольшие «новые» деньги СССР можно было вложить во всю длину. А потом опять напополам сложите, и поместится он в любом кармане. Он был раскрыто-наглый, с разными отделениями, и совершенно не жалел бумажные деньги, ломая их в своей тесноте пополам. От заграничных родственников он отличался отсутствием прозрачного пластмассового окошка, куда помешались водительские права в странах капитализма. А в счастливом народном раю – нам таких окошечек, как и автомобилей, не надо!
Наш давний приятель, классический кошелек мировой известности, обычно смущается при виде этих незваных наследников...
Ухожу в сторону от современно-молодежного, как всегда. Будущее принадлежит им. И начало замены всех «кошельковообразных» – уже в футлярах для телефонов, в ненужности наличных денег. Телефон имеет все в своем электронном «кошельке»...

Вот наконец герой моего повествования – обыкновенный, честный, всеми почти забытый попутчик жизни, особенно фаворит наших любимых дам – Кошелек.
Он прост, как правда и как безденежье.
Две металлические скобки, увенчанные шариком, обнимаются обязательно со звуком. Щелк – и слились, крепко, трудно их разъединить. С возрастом, конечно, когда на обеих головках через хром начинает пробиваться медная плешь, разъединить их становится легко. Вероятно, они уже устали друг от друга. Да и жизнь-то непроста, мучают их то горячие, то потные, а часто холодные пальцы. И пытаются эти трепещущие и всегда усталые мозолистые пальцы или исколотые иголками пальчики найти в кошельке больше денег, чем туда было положено. «Какая там сдача – я же положила туда позавчера три рубля мелочью и два рубля отдельно». А стражи всего это мнимого и редко правдивого богатства – две слившиеся в любовном порыве металлические «головки»...
Как вчера помню мою кухню в Риге. Усталая мама прилегла после работы в столовой на тахте. Я тихо-тихо вынимаю из ее сумки вот этот кошелечек. С усилием, сжимая две «головки» пальцами, медленно и без щелканья разъединяю эту сторожевую парочку и заглядываю в маленькую темную кожаную «комнатушку». Подхожу к окну, чтобы лучше разглядеть мелочь, пытающуюся спрятаться от меня между двумя бледными потертыми рубликами. Сколько взять, чтобы мама не заметила? Брал я на самом деле абсолютно чуть-чуть, считая, что больше было бы «нечестно».
Часто видел, как домработница Лена громко высыпала из своего изнуренного жизнью кошелька все медяки, что там были, и с какой-то невероятной радостью считала их! Каким-то образом у пожилых людей во всем мире, почти у всех, был Кошелек. Вот тот, с любовной щелкающей парочкой наверху. А как же? Ведь других путей платить не было. И все всегда с удовольствием пытались уплатить «мелочью» за что-то. Это было наивысшей формой экономии. Казалось, если уплачено мелочью – то вот сэкономили бумажные деньги на что-то более важное. Не раз в Америке и Европе видел вполне приличных дам, «тронутых временем», напряженно вываливающих одноцентовые или мелкие монетки на прилавок для подсчета продавщице! Продавщица сдерживает желание бросить всю мелочь в нашу «мадам», а разношерстная публика в очереди нетерпеливо перебирает ногами, закатывая глаза...

Приведу короткий отрывок из моего интервью о жизни Кошелька с одним из предводителей общества Деньгодержателей, господине Кошелькове. Внешний вид его сразу дал мне понять – это кошелек бывалый, тертый, прошедший множество карманов и повидавший мир. Развалился он небрежно на столе, рядом сo связкой ключей, прямо на пачке писем.
«...да, мы, конечно, бывали всюду и у всех. Сколько рук, карманов, столов, сумок. Какие взгляды, полные надежд и разочарований, довелось мне видеть. Иногда даже гусиной кожей покрывался от взглядов этих. Конечно, приятных моментов было много. Каких? Ну, например, лежать в теплом местечке на груди, под кофточкой буфетчицы или идущей по разогретому солнцем тротуару барышни! Каблучки топ-то-топ, ну и я монетками позваниваю в такт. Да и все-таки аромат духов, бесспорно, приятнее запаха котлет в фартуке поварихи. Неплохо, когда внутри меня, конечно, держат бумажные деньги, как-то уютнее от них. Мелочь? Можно, но, милостивые друзья, хоть серебра побольше, а то зачастую – одни медяки.
В пиджаке шерстяном, в грудном кармане – также уютно. Люблю и хороший карман в драповом пальто. В шубе я не раз даже ночевал! А сколько разных рук, ручищ или тонких пальчиков нас мяли, гладили или сжимали... Иногда со всей силы сожмет в кармане нашего брата, будто я виноват, что денег в меня эти руки не положили. Ну, конечно, когда поглаживают пальчики с прекрасным маникюром, тут уж неважно, полон я или пуст...
Особенно приятно, когда, например, колечко или брошку дадут мне сохранить на какой-то момент! Я всегда задвину колечко за бумажную купюру, подальше от нищенских копеек, чтобы не поцарапались и даже не общались. Bсе-таки из разных слоев общества предметы эти...

Из неприятного? Даже и вспоминать больно. Мальчика посылают за хлебом, зажал он меня в кулаке, и вдруг – в классики решил поиграть. Представьте себе, Джек, – бросает меня, скачет, подымает, снова бросает. И тротуаром кожу мне стирает, монетки мне все внутренности отбили, даже писать об этом больно. Или в носки запихают, это же кошмар! Бывает, конечно, и хуже. Дайте-ка расстегну замочек, слушайте. Были жуткие случаи, когда всунут нашего брата в задний карман. Душно, неудобно, негигиенично... да еще и сядут на скамейку, стул или, боже упаси, булыжник. Как вам бы это понравилось? Хоть “караул” кричи! Давным-давно какой-то пролетарий положил меня грубо в карман широчайших штанин, где уже лежал бесценным грузом его (прости Господи) какой-то “молоткастый” паспорт. Я от страха чуть всю мелочь не растерял в этом огромном рваном кармане. Ну, а помню однажды...»

Есть на кошельковых подмостках и актер, уже упомянутый выше, по имени Бумажник! Но в Риге этот бюрократический, номенклатурный герой был непопулярен. Вернее, скрывался под экзотическим названием Портмоне. Мужчины в Риге имели обыкновение иметь вещь с звучным заграничным псевдонимом, да, именно – «портмоне». Например, папин портмоне у меня в Америке! Помнил я его все мои юные годы. Крупный, светло-коричневой кожи, он был плодом моего юного вожделения, но изучал я внутренность этого довоенного издания лишь в папины редкие «чистки» его от лишнего. Денег там было мало, но все они были сложены аккуратно, во всю длину, и мучились, я думаю, оттого, что рядом с ними лежало его рабочее удостоверение, давившее на портрет лысого вождя, увековеченный на купюре. Отдельный маленький карманчик был для мелочи, в великие дни чистки папа отдавал мне все медяки! На все мои просьбы делать чистки чаще я получал от папы лишь взгляд! На этом дальнем родственнике кошелька были серебряные инициалы папы – БН. Бецалел Нейхаузен. Они были привинчены к коже как значок.
Как папа сказал мне: Эти буквы были сделаны на мое совершеннолетие, как и этот портмоне. И, конечно, как всегда, добавил: «Таких вещей при этой власти уже не будет! Никогда!»

А вот кошелек и кошелка – родственники!!!

Живут Кошелка с Кошельком,
Как голубок с голубкою.
С утра идут они рядком
На рынок за покупками.
Походят по базару,
Присмотрятся к товару.
Почем редис,
Почем арбуз. Узнают по пути.
Кошелка набирает груз,
А Кошелек – плати:
И за томат, И за чеснок, И за отрезы шелка…
Когда ж пустует Кошелек – Пустует и Кошелка.

Феликс Кривин