КОНТУР

Как только шум и звуки исчезли, дом окутала тишина, и вокруг стало тихо. Мышь потянулся, зевнул, стряхнул с себя лень, вытянув шею, вынул свою морду из дырочки и, понюхав запахи в воздухе, определил, что там безопасно и можно выйти.

Он спустился по проторенным дорогам через стены в гараж здания, который был его облюбованным местом. Там большой простор, много разбросанных по углам стен брезентов, пластиковых мешков и картонных ящиков, в тени и складках которых он мог прятаться от... всяких неожиданно появляющихся людей, их собак, машин и, что самое страшное, бродячих кошек.

Я жил вместе с Сергеем и Хайнцом в одной комнате студенческого общежития Ленинградского государственного университета. Мы все были аспирантами-математиками, и это уже создавало непринужденность и легкость в наших отношениях. Никто из нас не страдал от насыщенных терминами и теоремами разговоров.

С Сергеем мы дружили еще с университетских лет. Хайнцу, щупленькому немцу из ГДР с басистым голосом, по его собственному мнению, не хватало практичности. Он не мог простить себе то, что, несмотря на предлагаемую возможность, не согласился представить свою студенческую дипломную работу как диссертацию для получения степени кандидата наук.

Марина, расслабившись, лежала на столе и предавалась приятному ощущению омолаживания и прибавления живительной силы под оздоровительным массажем Зины.
Давно эмигрировавшая в Штаты Марина была женщиной привлекательной внешности, всегда причесанная, одетая со вкусом и по последней моде, пытающаяся застрять между тридцатью и тридцатью пятью, но выглядеть солидно и уравновешенно. Она красилась блондинкой, чтобы подчеркнуть свою привлекательность и в какой-то степени доступность. Небольшие c пронзительным взглядом глаза и сжатые губы придавали ей вид жестокой личности. Она никогда не была эмоционально расслабленной, всегда была начеку. Говорила приказным тоном, а в случае хорошего расположения духа – покровительственным. Она стремилась окружать себя людьми, которые бы искренне верили в ее доброту и в ее способность жертвовать собой ради блага других. Люди, верящие в ее доброту, были ее друзьями.

В экзаменационной комнате царила рабочая тишина, студенты были заняты решением поставленных перед ними вопросов на фоне кашля, сморкания, чихания и шуршания перелистывавшихся  листов. Хотя для экзамена выделено четкое время, и часы, тикая, высчитывают время до конца, все это так медленно происходит, что, кажется, время растягивается, как резина, создавая впечатление неподвижности.  И ты начинаешь верить, что время остановилось. А как может время остановиться? Ведь тогда все остановится!  Ветра не будет, не будет шевеления листьев и движения солнца по небосводу.

Наступили летние каникулы, и я оказалась перед проблемой, как провести лето, чтобы не умереть от скуки. Моё тридцатилетие было «украшено» потерей работы. Мой жених должен был вернуться из экспедиции в Антарктиду в декабре, подруги уехали, кто куда, устроились на временную работу. А меня впереди ждала перспектива провести лето со своими родителями в душном Нью-Йорке.
Недельный круиз по Карибским островам и поездка к сестре в Лос-Анджелес отвлекли меня на некоторое время, но предстоящее безделье и сопровождающая его лень как-то наводили на меня грусть.
В радиотелефоном разговоре мой жених посоветовал мне ходить по музеям. Действительно, почему я не догадалась? Я поняла, почему скучно ходить из музея в музей: просто появляется синдром музейной насыщенности. Хорошо, когда идёшь целенаправленно для осмотра произведений определённого художника или  на определённую выставку. Но, тем не менее, я направилась в Метрополитен Музей Искусств, где была выставка Гогена. Она была мне очень интересна не только потому, что была посвящена Гогену, но и потому, что у меня была своего рода «своя» история, связанная с одной из его картин.

Я с детства помню нежность рук моей матери и тепло её объятий, как она  прижимала меня к своей груди и, чмокая в обе щеки, приговаривала: «Сладенький ты мой. Мой хороший мальчик». Моя мать не переставала говорить всем, что я очень хороший. Я был внимательным к нуждам соседей и с лёгкостью выполнял их мелкие просьбы или поручения. Иногда брал инициативу в свои руки и предлагал им свои услуги.

- Хотите, я закрою дырку в вашем заборе?

Мог починить собачью будку, полить горшки со цветами и многое другое.  Конечно же, все сразу соглашались, и всё завершалось похвальными выражениями соседей:

- Какой ты хороший мальчик! Мать твоя должна гордиться тобою.

(Окончание. Начало в №5).

Он встал с камня и, взяв за руку, слегка потянул её в сторону леса.

- Ты что делаешь? - строго спросила она.

- То, чего мы оба хотим, - сказал он.

- Если ты тоже хочешь спать, тогда пошли домой, - ответила она.

- Да ты что, какой дом? Дела как раз и начинаются. Ты меня так возбудила, что только одним путём можно снять это напряжение. Давай углубимся в лес. Пошли, моя хорошая, -  сказал он и притянул её к себе.

- Я нравлюсь тебе? - спросила она.

Жарким августовским днём я ехал на трамвае на встречу с моими друзьями.  От скуки я безразлично смотрел по сторонам. Моё внимание остановилось на молодой, горделиво стоящей пассажирке. Она выглядела самоуверенной,  с полным сознанием своей красоты. Её профиль был божественно красивым.
«Фрукты растут на деревьях. Интересно, откуда берутся красивые женщины?» -  стал думать я и пристально смотреть на неё. Но она не обращала никакого внимания на нагло смотревших на неё мужчин. Я был слишком молод, внешне выглядел  утёнком,  да и внутренне, как мужчина, был еще чем-то аморфным.  Я не владел «техникой» обворожения женщин и имел дело практически только с теми особами, которые сами делали заявку на меня. Сам считал себя существом, не имеющим права предложить девушке нечто большее, чем невинную дружбу, хотя и хотел бы. Вот стоит красавица передо мной, и я хотел бы сказать, нет, орать во всю глотку, какая она красивая и как она мне нравится, но стою как немой и смотрю на неё как баран, будучи не в силах произнести членораздельный звук. Если бы она даже сказала: «Бери меня, я твоя», я бы не знал, что с ней делать и убежал бы от смущения. «Жаль, что я не могу подойти близко к таким девушкам. Они из другого мира, и я не знаю их языка.»

Я профессор математики, работаю в Морском Колледже Университета Штата Нью-Йорк и, в соответствии с этим, я общаюсь и знакомлюсь с текущими материалами в мире математики. Английский философ и математик Бертран Рассел как-то сказал, что математика обладает не только истиной, но и непревзойденной красотой. Наряду с серьёзной, строгой и абстрактной математикой существует её лёгкая, развлекательная сторона, которая своей красотой и простотой завоевывает мир. Мир людей, не имеющих ничего общего с математикой, но, тем не менее, сломя голову с доселе невиданной готовностью, принимающих  вызов, брошенный этой наукой, для подтверждения своей интеллектуальной полноценности.

Для преуспевающего молодого предпринимателя Алекса поездка на отдых в конце недели и на праздничные дни в свой огромный загородный дом была святым делом. Такие вояжи всегда превосходили ожидания, и редко случалось, когда там было нечего делать. Утопающий в зелени огромный дом со множеством комнат, купленный им недавно, был скорее замком. Наличие номеров на дверях комнат наводили на определённые мысли об истинном назначении дома в прошлом, что первоначально было принято с юмором, но документы чётко, без тени сомнения указывали, что дом был гостиницей с привлекательным названием «MON AMOUR».