Ну вот, я сам себя перебил, забегая вперед. Итак, вернемся к тем дням…
В начале апреля 1970-го состоялась конференции нашего сообщества. Обсуждались рядовые вопросы: образование, борьба с ассимиляцией, принятие устава, запрещающего членам товарищества участие в антисоветских организациях, что подразумевало продолжение исключительно мирных способов достижения главной цели – добиться разрешения власти СССР на выезд евреев в Израиль. В комнате было около 20 человек.
И вдруг неожиданно для всех присутствовавших кто-то публично задал вопрос о деталях угона самолета и бегства на нем из СССР. Такого вопроса никто не ожидал. Ведь все это должно было оставаться тайной для подавляющего числа присутствовавших. Стало ясно, что план Бутмана рассекречен и, разумеется, уже не может быть осуществлен. Зародилась паника. Гилель Бутман выражал крайнее недовольство случившимся. И не он один.
Большинство склонилось к отказу от плана угона самолета, но Гилель все-таки настоял на попытке запросить поддержку правительства Израиля на такую акцию. И он предпринял этот шаг, но, получив отказ, сообщил мне и другим членам нашего сообщества, что мы вынуждены окончательно забыть об угоне.
…О дальнейших событиях, связанных с самолетом, я узнал уже из материалов дела, когда был арестован.
Допрашивать меня стали 15 июня 1970 года, а арестовали 20 августа. Основанием для ареста стала моя деятельность в сионистской организации в качестве библиотекаря, мое согласие на участие в операции «Свадьба» в качестве пассажира, а также мое авторство статьи «Наши задачи», в которой я попытался сформулировать пути совершенствования деятельности нашего сообщества. Я написал статью дома на своей печатной машинке, не предвидя близкого разгромного финала нашей деятельности и, по неопытности, не рассматривая машинку как очевидную улику… Моя статья была предложена Бутману для его оценки. Тот благополучно забыл о моем творении, положив его в карман своей куртки. При аресте Бутмана статья, разумеется, была изъята. С ней знакомили всех арестованных членов нашей организации. Все мы рисковали личной свободой за право евреев СССР выбирать свою судьбу и место жительства. Звучит, конечно, высокопарно, но это было именно так.
Печатная машинка без особого труда позволила органам власти идентифицировать автора статьи «Наши задачи». Мне было предъявлено несколько серьезных обвинений и соответствующих им статей уголовного кодекса. Поначалу это была 64-я статья – измена Родине, что подразумевало смертную казнь. Это ошеломило. Таков и был расчет.
Позднее зазвучали 70-я статья, часть первая, и 72-я УК РСФСР. По 70-й (антисоветская пропаганда и пропаганда особо опасного преступления) мне полагалось до семи лет тюрьмы со ссылкой или без.
72-я статья (сама по себе) не предусматривала тюремного заключения, но отягощала 70-ю. В общем, наиболее впечатляющей, разумеется, оказалась угроза смертной казни по 64-й статье. Такая же (подрасстрельная статья) была предъявлена не одному мне. И, чтобы заслужить право на жизнь, нам, арестованным, предлагалось давать подробные показания.
Я заговорил только тогда, когда мне предъявили показания Гилеля Бутмана. Узнал я и о показаниях других арестованных.
Даже через многие годы после этих событий мне трудно решиться на упрек в адрес кого бы то ни было из нашей группы: у всех были родные, у некоторых уже – жены и дети, да и самим пронзительно хотелось жить.
Как я позже узнал, отказ от угона самолета ленинградской сионистской организацией, вовсе не поставил на этой идее окончательную точку. Гилель Бутман успел заразить мечтой об угоне рижан, и руководство операцией возглавил ветеран антисоветского правозащитного движения Эдуард Кузнецов. Он привлек своих соратников, и подготовка к захвату самолета закипела.
Скажу вам честно, я читал план этого захвата в кабинете следователя, и меня не покидала мысль, что весь этот план был шит белыми нитками и кричал о своем неминуемом провале. Маленький самолет, следовавший из пригородного аэропорта Смольное под Ленинградом до Приозерска, должен был изменить свой маршрут. Бывший летчик Марк Дымшиц готовился посадить самолет в Швеции. Возникало множество вопросов и проблем, каждая из которых сама по себе должна была провалить эту операцию. Не стану утомлять вас подробностями. Скажу лишь, что любому здравомыслящему человеку этот план мгновенно показался бы не только невыполнимым, но и откровенно провокационным.
Позднее, после многочисленных арестов, Кузнецов ответил на этот вопрос, терзавший многих из нас: как можно было решиться на такое откровенно провальное дело?! Ответ Кузнецова был выразительным. Оказывается, у группы угонщиков не было цели бежать из СССР на этом самолете. Цель оказалась куда крупнее: вызвать международный скандал и привлечь внимание всего мира к проблеме советского еврейства, к невозможности выезда в свободный мир.
Все участники операции в аэропорту Смольное и в Приозерске были арестованы. Всем предъявлены обвинения, и все понесли наказание.
Разумеется, за этим последовал полный разгром не только нашей ленинградской организации, но и всех подобных организаций страны. Позже мы узнали, что корни этого разгрома уходят в конец сороковых годов, когда КГБ разработал хитроумный план поимки наиболее активных, националистически настроенных евреев. Ничего лучшего, чем способствовать созданию разветвленной сети еврейских организаций в разных городах страны, нельзя было и придумать. В эти организации влились самые лучшие, неравнодушные, творческие еврейские ребята и девушки, способные, по мнению КГБ, нанести урон СССР своей борьбой за национальное самосознание и своим нежеланием оставаться униженными и притесняемыми в стране рождения. Все долгие годы КГБ знал практически о каждом шаге внутри этих групп. Скорее всего, внутри нас были и информаторы, которых могли умело привлечь профессионалы вербовки, шантажируя свободой родных и близких. Ну и, конечно, сценарий операции «Свадьба» был написан и срежиссирован тоже там, в комфортных креслах самой страшной и коварной организации Советов. Операция «Свадьба» была триумфом мысли и власти КГБ (одновременно став весомым мотивом для расправы).
Но эта же операция «Свадьба», вместе с ее громким провалом, явилась выразительной победой кучки советских евреев над карательной машиной власти СССР в деле запрета на выезд евреев из страны.
Весь мир узнал о доведенных до отчаяния евреях, готовых быть расстрелянными за попытку угона самолета, – попытку, в успех которой практически никто из них не верил.
Это было начало мирового движения за право евреев на выезд из страны Советов.
И сегодня мы с вами общаемся за этим столом в США во многом благодаря усилиям сотен маленьких сионистских групп как внутри бывшего СССР, так и за его пределами.
Вы сидели за экономическое преступление, и ваша статья была позже отменена, а вы оправданы. Вы попросту хотели заниматься бизнесом и обеспечивать свою семью. Во всем мире это приветствуется. В СССР за это преследовали.
Я же сидел за политическое преступление, но и меня в 1990 году реабилитировали, что означало, что преступление совершено по провокации.
Я ратовал за право евреев на выезд. Вы пытались приспособиться внутри…
В итоге мы оба уже – в США и сидим за одним столом…
Евреи, эмигранты, бывшие зэки…
Виктор замолчал. И никто не прерывал его молчания. Потом кто-то спросил:
– Вы мечтали жить в Израиле, Виктор, а живете в США. Почему?
– Да, я стремился уехать в Израиль, но жена хотела остаться в США. Я нашел силы пойти против власти государства, но у меня нет ни сил, ни способностей противостоять своей супруге. И вот мы здесь…
Несмотря на учтивость Виктора и даже его попытку объединить нас фигурной скобкой общих слов и понятий (оба зэки), я, по праву чувствовавший себя жертвой советского режима, вполне отчетливо понимал несравнимость целей и рисков наших преступлений, и уж точно несопоставимость заслуг перед евреями страны, в которой нам пришлось родиться и провести годы детства и молодости. Мне хотелось обнять этого человека и долго не отпускать от себя. Но у мужиков это не принято, и я просто предложил выпить за Виктора и его товарищей, за провальную операцию с романтическим названием «Свадьба», открывшую миллионам евреев дорогу в свободный мир.
Потом хозяйка принесла торт, чай, кофе… Эмоциональная напряженность понемногу растаяла, и я обратил внимание на еще одного гостя, который за все время не проронил ни слова. Его представили в самом начале застолья как бывшего соседа по дому гостеприимной хозяйки. Звали мужчину Сергеем. Он присутствовал здесь без жены: супруга, как он объяснил нам, отвезла внука на дачу к сыну и невестке и заночевала там.
Сергей был моложе нас всех, вел себя немного скованно, и его молчаливость смутила меня (замучили гостей своими историями)! Я покосился в сторону скучающего, как мне показалось, гостя, и произнес:
– Сергей, я вот подумал: эгоистично как-то получилось и несправедливо: Виктор, я, моя жена, – мы о себе многое рассказали, а вам не оставили шансов. Поведайте и вы хоть что-то о своей биографии справедливости ради. Иначе наш эгоизм останется непрощенным.
Сергей задумчиво улыбнулся, потом глотнул чаю и пообещал рассказать о себе в другой раз:
– Поздно уже! Да и не хочется новыми историями стирать такие яркие впечатления об услышанном. Я еще успею надоесть вам своими воспоминаниями. Но не сегодня.
После чаепития все попрощались и разошлись по машинам.
…Сергей вел свою «хонду» в мрачном настроении. Дома никого не было. Семья осталась на даче до понедельника, и он мчался на большой скорости в пустую квартиру, надеясь, что домашний уют и бутылка любимого виски помогут сбросить дурацкую хандру и навязчивые противные мысли.
Его мысли… Они давно уже подчинялись ему… Он сумел сделать их дисциплинированными и почти «ручными» в результате многолетних тренировок. Был установлен запрет на все, что подавляло самоуважение и моральный комфорт. Нельзя ему раскисать, поддаваться угрызениям совести и прочим проявлениям слабости. Но чувства и мысли периодически вырывались из-под режиссуры и начинали безобразничать. Вот и сегодня…
…Однажды Славка, друг юности, пригласил Сергея в ресторан при гостинице где-то в центре Питера. Это был день рождения Славика.
Откуда у Славки водились деньги и связи, Сергей особо не задумывался. Хотя мелькнуло удивление. Но оно, скорее, было приятным, чем наоборот.
Славик любил постоянно что-то мастерить дома и на даче, и Сергей приготовил ему в подарок набор инструментов, конверт с открыткой и небольшой суммой денег (ресторан все-таки!), после чего отправился на торжество.
Народу было немного. Сергей не всех знал за этим столом. Многие лица он видел впервые.
Одна девушка, голубоглазая брюнетка, просто поразила его красотой: он не мог оторвать от нее глаз. Конечно, первым он бы ни за что не решился с ней познакомиться, но когда она сама пригласила его на танец. Сергей был польщен. Разговорились. Незнакомка сообщила, что знает Славку много лет как соседа по даче. А сейчас она проживает в другом городе и приехала в родной Питер провести отпуск и повидать друзей. Чтобы никого не стеснять, да и самой чувствовать себя комфортно и независимо, она сняла номер в гостинице. На вопрос, в каком же городе она теперь живет, прекрасная девушка отвечать не стала: она загадочно улыбнулась и произнесла: «Не всё сразу!»
После ресторана наивный ухажер был приглашен на чашку чая в номер к Ларисе (так звали красотку), а под утро в номер постучала горничная с милицией, и Сергея задержали.
Что происходило дальше, он старался не вспоминать: это было до омерзения противно.
Лариса заявила об изнасиловании. Хотя смешно вспоминать, как она добивалась близости с ним, и как он был удивлен ее напору и изощренности. Ночь любви дорого стоила Сергею. Фактически она сломала ему жизнь. С ним говорили языком ультиматума: или его посадят надолго как насильника, или он будет работать внештатным сотрудником органов и помогать им в деле выявления неблагонадежных граждан. А если короче, то «стучать».
И он сломался. Насильник? Все знают, что с ними делают в тюрьме! А позор для его родителей?! Нет, этого нельзя было допустить.
Неужели Лариса и сама когда-то попалась на какой-то ерунде и ее заставили?.. И, возможно, даже Слава… Иного объяснения не было. По крайней мере, у Сергея его не было.
Сначала он писал отчеты о сотрудниках. Потом заставили вступить в еврейский кружок…
В определенный момент КГБ организовал ему с женой и сыном отъезд в Америку.
Родители жены и его родители приехали чуть позже. Они ничего не знали о его ситуации. И Сергей пообещал себе, что сделает все, чтобы об этом никто никогда не узнал.
В США он жил обычной иммигрантской жизнью, общался с бывшими согражданами и… Все то же самое: сообщал о темах разговоров, о настроениях, о высказываниях в адрес власти: новой и прежней, оставленной там, где начиналась их жизнь. Кому все это надо и зачем, Сергей не всегда понимал и сам. Ничего сенсационного он не мог сообщить. Но, наверное, КГБ должен был контролировать своих бывших граждан и на их новой родине, иначе ему не было спокойно.
Сколько таких, как он, сергеев было здесь, в этой Америке! Он мог только догадываться.
Долгое время его мучила совесть, а потом он с ней договорился. Он – не виноват. Его вынудили. Его доносы не сокрушают ничьи жизни. Мышиная возня, хоть и противно. Но он не выбирал себе такую судьбу. Он, по сути, – тоже жертва советского режима, как и эти сегодняшние рассказчики, Евгений и Виктор. Но ему еще хуже, чем им. Они свое отмучились и теперь могут гордиться ранами прошлого. А его раны никогда не заживут. Он не политический заключенный. Он не экономический преступник. Он – не разведчик. Он – стукач. Его «дело» не амнистируют и не оправдают ни свои, ни чужие. Да что там говорить о ком-то, если он и сам себя презирает.
Сегодня в доме Татьяны его так тепло встречали! Знали бы они, кто он такой!
А эти герои-мученики! Расхвастались. Один пострадал за идею, второй – за деньги, которые хотел грести лопатой, но не дали. Хотя зачем он так зло про этого мужика? Ведь ничего плохого тот не делал. Отличный фотограф и предприниматель… Почему бы не позволить таким, как он, нормально зарабатывать!
А ему, Сереже, сломали жизнь, и он уже ничего больше не хотел, кроме как избавиться от обязанности стучать. Но избавиться оказалось невозможным. Угрожали много лет. И посадят, и жене расскажут, и родителям, и чем только не угрожали!
Интересно посмотреть на выражение лиц этих сегодняшних ораторов за столом, если бы он, Сергей, рассказал им правду о себе! Один из них отсидел год, второй – и того меньше! И всё. И можно гордиться собой. А он «сидит» пожизненно. И не расскажешь никому.
Знали бы они, что в одном из этих многочисленных еврейских кружков, о которых шла речь, когда-то и он, Сережа, еврей по национальности, учил иврит и читал религиозную литературу, сообщая о каждом движении членов кружка куратору КГБ! И каково ему было сегодня, за этим столом, молча все это слушать и изображать удивление!
Он остановил машину, закурил, сплюнул, выругался вслух и с привычной самоиронией мысленно произнес:
«А ведь ты им завидуешь, Сережа! Ты бы многое отдал, чтобы оказаться на их месте. Но, увы…
Зато никто не знает, какой бы выбор сделали эти люди, окажись они тогда, в то давнее романтическое утро, в гостиничном номере. Ты, Сережа, был объявлен насильником! Кошмар! И тебя в один момент вырвали из собственных представлений о жизни, о чести, о долге и силой оговора и шантажа навсегда лишили самоуважения. Если ты даже сейчас откажешься от своей позорной обязанности, тебя найдут, как наказать и чем отомстить. В этом можно не сомневаться».
…Татьяна все еще мыла посуду, вспоминая сегодняшнее застолье, насыщенное мощными воспоминаниями!
Сережа был очень грустным и молчаливым. Она с нежностью вспомнила, как много лет назад во дворе на Васильевском острове этот парень подрался из-за нее с хулиганами… Он был моложе Татьяны, но, похоже, она нравилась ему. А сама она… была уже по уши влюблена в Игоря. И все-таки тот букет ландышей, подаренный Сережей в день ее рождения, и его взгляд она помнит до сих пор.
***
Красотка, сломавшая Сергею жизнь, однажды сама стала жертвой КГБ. По крайне мере, так потом пытался оправдать ее Славка, который якобы в этой истории был не при делах и ничего не знал на тот момент. Он много лет дружил с братом Ларисы и общался с ней самой, но, если верить его запоздалым откровениям, узнал он тайну о связи Ларисы с органами уже после случившегося в той гостинице в день своего рождения.
«Да кто теперь их всех разберет! Кому уже нужна эта правда!» – думал Сергей, не рассчитывая что-то узнать наверняка.
Он понимал, что стал не единственной жертвой Ларисы. И хоть ее, скорее всего, тоже кто-то подставил, тем не менее, глухая злость в ее адрес долгие годы мешала ему жить. Он мечтал встретить ее, встряхнуть за плечи и посмотреть в глаза! В ее красивые голубые глаза, которые напрочь одурманили его в тот роковой вечер. Но Славка сказал, что Лариса живет теперь за пределами России.
Прошли годы, и яркость случившегося стала тускнеть, а образ Ларисы совсем побледнел.
В жизни Сергея появилась настоящая любовь. Он женился, успокоился и договорился с собой, что нужно жить дальше, словно ничего не произошло. Он оправдал себя, починил треснувшее самоуважение, но однажды через многие годы в супермаркете Бруклина буквально наткнулся на Ларису.
Она мгновенно узнала его и очень испугалась. А вдруг он отомстит? Узнает ее и…
Лариса запаниковала и, забыв о покупках, выскочила из магазина. Сергей попытался догнать ее. Он и сам не знал, зачем именно. Просто ноги автоматически рванули…
Но, к счастью, к нему быстро вернулось самообладание. Он увидел, как Лариса запрыгнула в машину и уехала. Живет ли она в Бруклине? Вряд ли… Славик вроде бы упоминал Калифорнию… Да какая разница. Не убивать же ее! Однако если она – где-то здесь, по соседству, то может кому-то рассказать о нем. Хотя это маловероятно… Ей невыгодно… Да и кураторам не понравится.
Сергей долго не мог прийти в себя, но, к счастью, Ларису он больше не встречал. Со временем он внушил себе, что даже если она и жила в Бруклине, то после встречи с ним постарается куда-то переехать.
Он снова долго занимался самооценкой…
И вот застолье у Татьяны… Да, нелегко далось ему сегодня молчаливая роль слушателя…
«Вор на доверии, – вот кто я», – думал Сергей, глядя на Таню, заботливо подливавшую ему чай.
Он обещал им рассказать о себе в следующий раз? Ну уж нет! Следующего раза не будет. Он не придет сюда больше. Пусть будут другие дома и другие отчеты! Но не в доме Татьяны.
«Благородство подонка не позволит мне писать отчеты на друзей женщины, в которую когда-то я был влюблен», – саркастически хлестал себя рядовой бескрайней российской машины стукачества, и в этот вечер договориться с собственной самооценкой ему так и не удалось. Сергей остановил машину на обочине, вышел глотнуть воздуха… Сжимало голову, подташнивало… Он явно перенервничал! Да и выпил немало.
Ночью ему приснился сон: все советские стукачи получили приказ КГБ срочно вернуться в Россию из США… Аэропорты были переполнены, предприятия Америки встали, почти оставшись без рабочих и служащих, – наступил производственный коллапс.
…Когда он проснулся, вкусно пахло кофе и оладьями. Это старенькая мама, живущая неподалеку, пришла побаловать сына.
«Как хорошо, что она никогда не узнает правду обо мне!»
Скоро начнется трудовая неделя. Сережа работает программистом и, разумеется, продолжает выполнять скромные задания московских кураторов… Рутина жизни порой изматывает, а порой помогает изгнать хандру и ненужные переживания. Вечеринка в доме Татьяны царапала что-то внутри… Ее доверчивый теплый взгляд… Рассказы ее друзей…
Сергей пытался как можно быстрее забыть о последнем застолье. Поэтому, когда его пригласили на день рождения нового русскоговорящего сотрудника, он был доволен: клин клином.
Окончание...
